– А у меня уже получилось, – тут же ответил Шарль.

Нанося свой последний удар, он поправил цепь на груди и с притворным сожалением развел руками.

– Знаю, как это тяжело – сознавать, что недооценил того, кого презирал. Но меня так долго обучали в Анжере премудростям политики, что я поневоле многому научился. Если ты намекал на опасность со стороны Бретонских герцогов, то снова ошибся. Ришемон, конечно же знает о Жанне – моя тёща не была бы собой, если б ему не сказала. Но и у меня есть что ему предложить, и мессир Артюр – я в этом абсолютно уверен – не откажется… Политика великая вещь, друг мой, и куда действеннее любого оружия, потому что уничтожает врагов только когда они уже совершенно ненужны, а до этого времени гибка и податлива, словно дамский цветок. Или хлыст – тут уж, как получится… Для меня услуга Ришемону пустяк, зато его сразу сделает союзником. И я приму дорогого Бретонца с распростёртыми объятьями, что, конечно же лучше, чем воевать против него без особой уверенности в победе.

– Ему потребуется предложить очень много.

– Не слишком. Я отдам ему Ла Тремуя, чем, кстати, очень порадую и герцогиню. А будет мало, добавлю должность командующего, которую всегда могу забрать у тебя. И Ришемону этого хватит, тем более, что никаких личных привязанностей, вроде твоих, он к Жанне не питает.

Шарль насладился выражением лица Алансона, потом, не скрываясь, подавил зевок. Всё прошло, как по маслу, так что стало даже немного скучно.

– Ладно, не пугайся. Лучше тоже становись политиком и сам убеждай Бретонца не лезть в это дело, если не хочешь неприятностей для себя и своей Девы. Да и Ла Тремуй мне пока ещё угоден… А теперь, когда разногласий между нами больше не существует… Их ведь не существует, да, Жан? Теперь ступай. Я устал и хочу помолиться.

Алансон, не убирая руки с меча, слегка поклонился и двинулся к дверям. Он был совершенно раздавлен. Впервые за последние дни, наконец-то почувствовал, как устал, из-за чего шаги его, медленные и тяжёлые, напоминали походку старика.

– Жан! – окликнул король. – Ты не дал слова.

Герцог остановился. Не оборачиваясь, спросил:

– В этой часовне много святынь, на какой мне поклясться?

– Просто дай своё рыцарское слово впредь ни в чём Жанну не поддерживать. И все эти святыни станут свидетелями.

В повисшем молчании было слышно только жужжание мух.

– Даю слово, сир.

– Не слышу.

– Даю слово не поддерживать больше Деву Франции ни в чём.

На лице короля появилась кислая улыбка.

– Немного пафосно, герцог, дело-то того не стоит. Но в целом я удовлетворён.