Видимо, в какой-то момент Гитлер, получив новые сведения из Советского Союза, оказался перед необходимостью выбора — проигнорировать их и продолжить приготовления к вторжению в Россию, либо… Либо срочно изменять планы и выкручиваться из затруднительного положения. Не нужно думать о том, что ЛИШЬ мои действия привели к изменению истории — это крохотная песчинка на громадных промышленных весах заваленных чугунными чушками исторических фактов, решений, событий, людей и их поступков. Но при каких-то условиях бывает достаточно и такого крохотного вклада. И упаси бог думать о том, что проблему Германии, именно Германии, а не фашизма, можно решить иными методами, кроме военных. Как это ни печально, но кровавый конфликт неизбежен и является следствием многовекового соседства двух народов, претендующих на главенство не только на Европейском континенте, но и на всей планете. Нам слишком тесно вдвоем на этом маленьком шарике.

Безусловно и то, что несмотря на все вновь полученные сведения, Гитлер по-прежнему считает основным геополитическим соперником англосаксов, и верит в то, что именно они, а не дикие русские племена, представляют наибольшую военную угрозу для Рейха. Так что он вовсе не отказался от русского хлеба и недр, он всего лишь решил немного подстраховаться, подчистив тылы и выиграв время, чтобы спокойно прийти и взять все то, что по праву сильнейшего принадлежит немецкой нации. А вот потом, имея бездонные амбары и неистощимые ресурсы, можно будет подумать и о борьбе за мировое господство! Мне, русскому человеку из будущего, который знает о том, что всего через пять лет наши солдаты поднимут Знамя Победы над руинами Рейхстага, даже как-то обидно осознавать, что Россия вовсе не является конечной целью фюрера. Мы всего лишь один из его шажков на путик к главному — прокладка между поверженной Францией и Англией. Ну что же, придется ему в очередной раз объяснить, сколь сильно он ошибался!

Время в полете пролетело совершено незаметно. Вместо того, чтобы еще раз обдумать, что именно сказать Сталину, я позорно «давил на массу». Как я уже говорил, в моменты волнения меня почему-то клонит в сон, и в этот раз я даже не заметил, как вырубился. К своему стыду должен признать, что даже не почувствовал, как садились в Смоленске для дозаправки. Вот откажи двигатель, и я бы не заметил, как отчалил на встречу к дьяволу. Даже матюгнуться не успел бы напоследок!

Иванов разбудил меня уже после посадки в Москве. Хотя, после выхода из самолета, я готов был поклясться, что мы не на Центральном аэродроме, а на каком-то колхозном поле. И даже больше того, вряд ли мы вообще были в столице. Уже смеркалось, и в отдалении, вместо здания аэровокзала, виднелись какие-то бараки, заваленные снегом по самую крышу, и дремучий лес со всех сторон. Вообще говоря, будь я более впечатлительным человеком, тут меня должен был хватить апокалипсический удар, что вот, мол, завезли вражины проклятые и сейчас мочить будут. Возможно даже в сортире. Но после почти года в новом теле, я настолько свыкся с мыслью о возможной гибели, что перестал вообще реагировать на подобные вещи. Да и не было у меня никаких поводов усомниться в Иванове, точнее в его профессионализме. Сказал, что прилетели в Москву, значит, прилетели в Москву! Мало ли, может над Центральным буран снежный!