Близнецы откланялись и ушли.
— Царьград, — тихо протянул Алексей. — Кто его так называет? Татары?
— Русские… — вздохнула вдова. — И еще — литовцы.
Царьград…
— Налей мне… — кивнув на кувшин, хрипло попросила Каткарлыш. — Ну?!
Быстрым порывистым жестом она сорвала вуаль, сбросила с головы шапку и покрывала… Господи! Давненько уде не приходилось Лешке видеть таких ослепительных, огненно-рыжих волос!
— Что смотришь? — с вызовом сверкнули лазурью глаза. — Я тебя совсем не стесняюсь, ведь я — госпожа, а ты — мой раб. Моя собственность. Как хочу — так тебя и использую, понял?
— Вполне!
Алексей облизал губы, увидев, как женщина сняла с себя пояс… Молодая рыжеволосая красавица… Вряд ли ей было больше двадцати пяти лет…
— Налей мне еще вина… Подбрось в очаг дров… — командовала вдова. — Так! Хорошо! Жарко… Теперь иди сюда, к ложу… Сними с меня одежду… Ну!
Уж что-что, а это Лешку не надо было просить дважды!
Встал на колени… Осторожно расстегнул золотые пуговицы, снизу вверх… вот показались черные шелковые шальвары… пупок… грудь… белые атласные плечи…
— О! — зарычав, Алексей пооочередно впился губами в крупнеы розовые соски… В конец-концов он был всего лишь мужчина… Молодой мужчина, долгое время не видевший женщины…
Живо скинул одежду и с себя… Усмехнулся, поймав нетерпеливо-призывный взгляд…
Разорванные, полетели в сторону шальвары… Женщина застонала, подаваясь объятиям…
Алексей ушел только утром… На следующий вечер Каткарлыш вновь позвала его…
Вскоре в степь пришла весна, разлилась прозрачными ручьями, вспыхнула в росе тысячью солнц, разлилась бурным океаном изумрудных трав и желтыми цветами.
Весна.
Ветер гнал по голубому небу сизые облака.
Весна.