В течение последних ста лет польские гусары считались лучшими в Европе, а главное, непобедимыми конными подразделениями. Их приглашали на службу фактически все католические монархи. Впрочем, царь Московский тоже приглашал. Но особенно они заявили о себе как о непобедимых в период Тридцатилетней войны[42].

Увидел, как Антон стал рассматривать воинов в подзорную трубу. Раздвинул и свою, решил полюбопытствовать, есть ли там кто-нибудь из моих знакомцев.

Хорунжего с высоким белым султаном на шлеме, укрытого леопардовой шкурой, когда-то видел в Кракове, но лично знакомы не были. Мелькнуло еще несколько полузнакомых лиц, но никого близко не знал.

Следом за панцирным клином гусар пристроилась толпа — сотни две легкой конницы. Ох, ничего себе, сколько шляхты собралось! Казалось бы, крепость совсем небольшая, и где они там только размещались? Это же сколько ланов и помещичьих усадьб сегодня поменяют хозяев?!

В том, что будет именно так, нисколько не сомневался. Но волновался, конечно. Все-таки это наш первый бой. Нет, в боях мои ребята уже бывали. Даже оба вестовых казачка если еще не воевали, то крови все равно не боятся. В казацких семьях обычно выдают боевой нож и ставят руку «на удар» с шести лет — тренируют резать головы баранам.

Сейчас стоял на правом фланге рядом с фургоном и искоса бросал взгляды на своих лыцарей. Да, волнение было и на их лицах, но страха не видел, вели они себя в строю спокойно и уверенно. Лошадки вначале расслабились и все это время, склонив голову, разыскивали среди пожухлой травы зеленые побеги, сейчас же встрепенулись, подобрались, видно, почувствовали напряжение всадников, готовивших к бою собственную душу.

Хорунжий, который вывел вперед свою кобылу и толкал перед строем речь, положенное знамя в руках не держал. Таким образом, он выказывал своему противнику, то есть нам, пренебрежение, а шляхта ржала, держась за животы. Впрочем, хоругвь-то Конецпольских. Очень может быть, что для исполнения сего гнилого дела его мосць мог знамя и не выдать.

Мы действительно, если сравнивать с троекратно перевешивающим силой противником, внешне выглядели смешно. Но я верил в своих людей и свое оружие, точно так же, как они верили в меня. И выступать перед строем, что-то говорить мне тоже было не нужно, мы уже наговорились. Целый год готовились к этому дню, теперь наступил экзамен.

Казалось бы, пока они там смеются и базарят не по делу, их можно было бы накрыть, разбить и рассеять. Но с точки зрения рыцарского этикета это неправильно, мою фамилию станут полоскать на каждом углу. Нет, мы уже сделали свой ход, очередь за оппонентами.