— А так, значит, — интересно?

— С этим как раз все в порядке. Мно-ого интересного увидите…

Безусловно, что умение скрывать свои чувства есть профессиональное качество для всякого разведчика, и нельзя сказать, чтобы Гаряев был недостаточно профессионален. Но все-таки, при любом даже профессионализме, натуру не спрячешь, а генерал-лейтенант, безусловно, был страстной натурой. Кроме того, — Гельветов за все эти годы мно-ого почерпнул по части практического человековедения, — это помимо врожденных способностей и того обстоятельства, что знал он Гаряева вот уже… Гос-споди боже, — столько не живут. Короче, — он видел, что "безопасник" не то, что обеспокоен, а прямо-таки пребывает в состоянии тихой паники. Самое паршивое, между прочим, состояние, — самое подходящее для того, чтобы наделать каких-нибудь глупостей. Как правило — совсем уж из ряду вон… "Вот и умный же мужик, — размышлял Гельветов, искоса глядя на озабоченного Гаряева, — вообще классные мозги, с ходу суть любого дела секут, а вот характер, как видно, — того… Слабоват для такого рода деятельности. Нынешняя фарамакология слишком нервное дело для таких вот тонких натур. Если бы еще он был убежден в святости дела, которому он служит… которому все они служат… Но он не убежден". Вслух же осведомился:

— С этим — в порядке. А с чем — НЕ в порядке?

— Увидите, увидите! Все-о увидите! Без изъятья.

— Вы, — сказал Керст, — слишком большой интриган даже для кагэбэшника. Мы, между прочим, вполне можем обойтись без ваших фокусов. В чем бы они ни заключались.

В последние год-два он неожиданно сделал головокружительную карьеру на почве научно-технической политики НПО "Симплекс" на местах, как именовались предприятия, использовавшие методы и изделия объединения, исподволь пробился в первые лица, и почему-то относился к Гаряеву не то что без страха, а и вообще без малейшего почтения. Тут вообще существовал своего рода парадокс: Петр Карлович уважал Гельветова, побаивался его и уж, во всяком случае, не позволял себе по отношению к Генеральному ни малейшей фамильярности, Гельветов — чувствовал себя как-то на равных с Гаряевым, и тот, случалось, поднимал на него голос, — зато Керст относился к Гаряеву чуть ли ни с пренебрежением, и тот — пасовал перед ним и перед его хладнокровной, интеллигентной бестактностью.

— А это уж мне решать, — без чего вы можете вы обойтись, а без чего — нет!

Керст уставился на него своими светлыми, наглыми глазами, напевая: "Сколько лесу и веры па-авалено-о…" — и протянул:

— Да ну-у? Не слишком ли много задора на текущий момент, товарищ генерал-лейтенант? Если не сказать — экзальтации?