Ничего. Семь схваток за день, хоть и не сказать, чтобы уж слишком тяжелых, — это все-таки многовато даже для него… Не то, что многовато, а в самый раз: хорошо разогретые мышцы зудели, не выдав всей той работы, на которую были способны и готовы. Если переусердствовать, так это завтра целый день плашмя проваляешься, а это ни к чему, потому как потешиться в рукопашной и в смешанной технике тоже хочется. Ничего. За годик он как раз наберет недостающую мышечную массу, и тогда можно будет всерьез побороться за абсолютное первенство. А Гэндзабуро, с которым он, занятый своими мыслями, шел рядом, вдруг сказал:

— Не сестра. Дочка мрадшего брата отца, здесь зивут. Как это? Кузина?

— Двоюродная, значит.

Новый знакомый говорил по-русски совершенно свободно, но "р" вместо "л" и подобные замены у него все-таки кое-когда проскакивали. Далеко не всегда.

— С тобой прохо бороться. Ты как У Ян. Тоже можешь пальцами клок кожи с мясом из живого тера вырвать, а?

— Дурацкое дело нехитро.

— Я так и думал. Но торько для нее все равно слиськом молодой. Не годишься.

— Так я пока и не собирался сватов засылать, — Николай пожал тяжелыми плечами, — либо еще какие клинья подбивать. Просто подумал вдруг, что расстроится, если тебя побороть.

— Не думаю, сьто так уз сильно. В каждой зеньсине есть много от… самки брагородного оленя. А она… оцень сильно женчина, поверь мне.

— Да. — Николай, по молодости лет, понял его по-своему. — На такую даже просто посмотреть — и то хорошо, понимаешь?

Сато ничего не ответил, глядя на него и покойно посвистывая носом.

— В другой раз у тебя не поручитца. Я понял. Ты — гридел, как я борюсь, а я за тобой — нет. Не приготовился.

— Я хитрый, — спокойно кивнул головой Тышлер, — а этот У Ян, — он кто?

— О, ницего обидного. Быр такой герой. Не японский, китайский герой. Давно. Больше двух тысяцей лет назад, эпоха Цинь. Носил на плецях городские ворота.

— Сказка.

— Я думаю, — покачал головой Гэндзабуро Сато, — сто не очень. Такая особенная история.

— А ты — здешний?

— Нет, — покачал головой Сато, — в гости приехар. К ним. А зиву — немножечко в Японии — немножечко в Хабаровске. Рядом. Сирьно хочу на Байкал пожить, но не поруцяется.

— Знаешь, что? — Николай тяжело глянул на него исподлобья. — Нет — и не надо. Нечего тебе там делать. Лучше держаться подальше от БЖЗ и ихних затей. Мы их, понятное дело, уважаем, но лучше тут как-нибудь без них, сами… сами. Говорят, что там слишком просто потерять себя. И это, наверное, правда.

— Мозет быть, — согласно кивнул головой японец, — но вот только как узнать, не попробовав?