– Николай Михайлович не только говорит подобное, но он сочинил мерзкое стихотворение про Сергея Александровича. – Князь достал из кармана сложенный вчетверо лист. – Мне случайно попала в руки эта вот бумага, Николай Павлович… Это почерк Великого Князя Николая Михайловича… Никто не знает, что эта бумага у меня. Лакей Яхт-клуба не успел её сжечь и вот теперь…

Канцлер развернул переданный ему листок с подгорелыми краями и стал внимательно читать. Его лицо побагровело от гнева. Прочитав до конца, граф свернул листок, положил его во внутренний карман сюртука.

– Какая мерзость! – пробурчал канцлер. – Господи, чтобы представитель Императорской Фамилии и писал такую мерзость… Князь! Вы должны уяснить, что всё, о чём мы говорили – это государственная тайна! И никто, слышите – никто не должен знать о цели Вашего сегодняшнего визита ко мне. Я буду докладывать Государыне, а уж ей предстоит принимать решение, как поступить в данном случае.

– Слушаюсь, Николай Павлович!

– Какую должность Вы занимаете ныне? – поинтересовался канцлер.

– Я начальник первой дружины в столичном штандарте Добровольной охраны, – ответил князь.

– Ага, то есть примерно командир батальона… Своим мужественным поступком Вы заслужили повышение… Я бы хотел Вас видеть в штабе Добровольной охраны. Но пока я должен заняться неотложными делами. Я вызову Вас, как только появится потребность.

* * *

Карета быстро домчала канцлера к штабу Петербургского военного округа. В кабинет Великого Князя Сергея Александровича Игнатьев буквально ворвался. Без доклада, мимо опешивших адъютантов, которые не решились его останавливать.

Поняв, что случилось что-то экстраординарное, Великий Князь не стал задавать лишних вопросов, а просто предложил гостю кресло. Канцлер достал из кармана злополучный листок со стихотворением и молча передал его в руки Сергея Александровича.

Великий Князь брезгливо развернул документ и стал читать. Прочитав стихотворение, он в ярости скомкал лист и бросил его на пол. Лицо его, всегда бледное, стало ярко-багровым, кончики усов мелко задрожали.

– Как всё это понимать? – закричал Сергей Александрович, поднявшись из-за стола во весь свой рост. – Кто написал эту гадость, Николай Павлович? «Наш великий князь Сергей – педераст известный»!!! Кто посмел оскорбить меня?

Граф медленно встал из кресла. Выдержав паузу, он тихо спросил:

– Разве, Ваше Высочество, Вы не узнаёте почерка Его Высочества Великого Князя Николая Михайловича?

– Этого не может быть! Это вздор! Николай никогда не опустится до подобной мерзости! Вас ввели в заблуждение, граф!