Плохие ученики, честно говоря. Теперь, на противоположном фланге, имперской кавалерии не удался урок в восьмой раз. Первая атака, сломя голову, ошеломительная — с уверенностью в победе — и к черту караколь! — разбилась как волны о скалу. Они ожидали встретить испуганного и растрепанного врага, дезорганизованного внезапным разгромом саксонцев. Вместо этого, католические кирасиры увязли в плотной, хорошо организованной обороне. Горну удалось даже захватить и подготовить для обороны канавы вдоль дороги на Дюбен.

Шведские мушкеты ревели; их копья не дрогнули. Имперская кавалерия отступила.

Отошла, но не потеряла решимости. Тилли и его люди одержали первую большую католическую победу в Тридцатилетней войне, в битве на Белой Горе. Одиннадцать лет прошло с тех пор, а вместе с ними пришло еще много побед. Эта армия обвинялась — и вполне справедливо — во многих преступлениях за эти годы. Но в трусости — ни разу.

Они снова с яростью атаковали. И снова были отброшены.

Пехотные терции были все ближе. Кавалеристы, видя их приближение, перешли в еще одну стремительную атаку. Это будет их победа! А не презренной пехоты!

Бесполезно. А терции уже подошли вплотную.

Наконец, имперские кирасиры вложили сабли в ножны и и схватились за колесцовые пистолеты. Они устроили круговерть караколе, обстреливая врага из пистолетов на расстоянии, периодически откатываясь для перезарядки. Что ни говори — эти люди были наемниками. Они не могли позволить себе потерять своих драгоценных лошадей. И они уже поняли — как и кавалеристы Паппенхайм перед ними — что шведская тактика против тяжелой кавалерии состояла в том, чтобы использовать аркебузы и копья главным образом против лошадей. Они были обучены и проинструктированы этой методике их королем. Густав Адольф давно понял, что его шведские пони не идут ни в какое сравнение с немецкими битюгами. Значит, первым делом — выбить этих битюгов.

Терции наискосок по полю двигались к к шведскому левому флангу, развернутому под прямым углом к ​​первоначальной линии фронта. Эти семнадцать терций, казалось, накатывались, как ледник. Медленно и неостановимо.

* * *

Но это была всего лишь иллюзия. Несокрушимый ледник на самом деле уже трещал под артиллерийским огнем, подобного которому ранее не встречал. Сейчас перед ним была лучшая артиллерия в мире под командованием лучшего артиллериста в мире.

Торстенссону не нужны были приказы, и его король даже не посылал к нему гонца. Юный генерал-артиллерист, заметив, что Густав развернул бригады Хепберна и Вицхама на помощь Горну, сразу догадался, что теперь будет. При всей осторожности Густава в стратегии, на поле боя он был неизменно дерзок. Торстенссон был уверен в предстоящей контратаке, и прекрасно осознавал, что его задача — подвергнуть терции массированному артиллерийскому обстрелу перед этим. Обстрелять их, поразить, пустить им кровь. Как пикадор на арене корриды, он должен ослабить зверя для матадора.