— И пусть это дерьмо расплавится! — рычал Торстенссон. В порыве ярости он запустил шляпой в сторону терций. — Я хочу видеть вон тех разбитыми! Разбитыми на куски, вы слышите?!

Ухмылки сразу спали с лиц артиллеристов, когда они поняли что Торстенссон не шутит. Если будет необходимо, он продолжит вести огонь, невзирая на безопасность. Пушкари обливались потом, сохраняя бешеный ритм. К черту. Если расчёт погибнет от разрыва орудия, так тому и быть — Торстенссон сам включится в работу.

Ядра пробивали в плотных рядах католиков огромные бреши. Пушкари Торстенссона не зря считались лучшими в мире, и они хорошо понимали, чего от них хочет их командир.

— Огонь на рикошетах! — Торстенссон взмахнул рукой как будто пуская блинчики по воде. — Только рикошеты! Я заметил, как два ядра подряд зарылись в землю! Я повешу весь расчёт! Повешу, слышите?!

Его люди опять смеялись — ещё одна пустая угроза. Почти каждый сделанный ими выстрел был тем, что профессиональный артиллерист понимает под "стрельбой на рикошетах".

"Стрельба на рикошетах" была бесполезна против укреплений, но против людей в поле она была сверхэффективной. Ядра касались земли в дюжине ярдов перед целью, и отскакивали под небольшим углом, вместо того чтобы зарыться в землю. После первого отскока они летели на высоте от колена до плеча. Чугунные снаряды обрушивались на плотные ряды солдат как шар в кегельбане — только вместо того, чтобы сбивать кегли, они калечили людей. Даже трёхфунтовое ядро на такой дистанции запросто убивало или калечило дюжину человек. Двенадцатифунтовки же несли вообще настоящее опустошение.

Артиллерия Торстенссона рвала терции, как касатка рвёт плоть огромного кита. От льющейся крови пыль начала превращаться в кровавую грязь. Сзади идущие солдаты с трудом продвигались через такую грязь, образовавшуюся от крови их товарищей — и добавляли к ней свою собственную. Рикошет за рикошетом, рикошет за рикошетом. Смерть яростно махала своей косой в этот день, и махала безжалостно.

Даже такие храбреца, как люди Тилли, не могли вынести подобный огонь. Отважные, как и всегда, новобранцы стойко шли за ветеранами. Они безропотно выполняли приказ и медленно ползли к углу шведского фланга. Но их строй становился всё более и более разрозненным. А многие пикинёры получали ранения ещё и от оружия своих же товарищей, спотыкавшихся о трупы и не справлявшихся с оружием.

* * *

Тилли видел это и бледнел всё больше. У края наступавших терций он остановил коня и оглянулся назад, на побоище.

— О Боже небесный, — выдавил он. А ведь Валленштейн предупреждал его о шведской артиллерии… Чертов Валлентштен, этот богемец с чёрным сердцем! Да, он предупреждал — как и дюжина польских офицеров — подчиненных самого Тилли. Но Тилли не поверил им…