Тилли и его терции не могли поворачиваться, а вот Густав-Адольф — мог. Мог, и сделал это.

Глава 36

Глава 36

Король лично возглавил атаку вверх по склону, прямо на имперские пушки.

— Gott mit uns! — рычал он, показывая своей кавалерии саблей вперёд.

В глазах скачущего за ним Андерса Юнссона мелькало раздражение. У Густава-Адольфа имелись с собой два колесцовых пистоля в седельных кобурах. Но в бою он их никогда не использовал, утверждая, будто это оружие весьма неточно. Вот почему его телохранитель и ругался про себя. Просто король тщательно скрывал свою близорукость, и, по мнению Юнссона, его нежелание применять их в бою было обусловлено лишь тем, что он не смог бы попасть даже в широкую стену сарая.

Андерс пришпорил лошадь, нагоняя короля.

— Вообще-то, это я должен охранять вас, милорд, — буркнул он — а не наоборот.

— Тогда найди лошадь порезвее — ухмыльнулся в ответ Густав, и снова взмахнул саблей — Gott mit uns!

Позади ему вторили смоландцы и ост-готы. А по бокам от них, где резвые финны уже обошли более медленных шведов, раздался их леденящий кровь боевой клич.

— Хаака пелле!

* * *

На острие атаки кавалерии, почти на вершине холма, пытались развернуться имперские канониры. Уж насколько неторопливы были терции, так эти огромные пушки были ещё медленнее. Приказ Тилли на диагональную атаку застал пушкарей врасплох. Они всё ещё возились, запрягая лошадей и волов когда Густав начал контратаку.

Артиллеристы католиков вдруг увидели тысячи шведских и финских всадников, несущихся на них. Серьезного прикрытия у них, если не считать за таковое малюсенький отряд копейщиков, вовсе не было.

Один из артиллеристов начал в темпе выпрягать переднюю лошадь из упряжки своей шестифунтовой пушки.

— Ты что это задумал? — вопросил его товарищ.

— Я уматываю отсюда подальше, — шепнул в ответ канонир, — и если ты не дурак, следуй за мной. Ведь эти финны такие же дикари, как и хорваты.