Он на миг закрыл глаза. И повторил.

— Нет. Я не сдамся.

Адъютанты попытались возразить, но Тилли, стиснув кулак, заставил их замолчать. Он снова открыл глаза и посмотрел в небо.

— Когда зайдёт солнце? — спросил он.

Один из офицеров глянул вверх.

— Час или два.

— Держитесь, — прорычал Тилли. — Продержитесь до ночи. Тогда люди смогут отступить. Это будет бегство, но темнота не позволит шведам организовать преследование. Только так мы можем спасти большую часть армии.

— Вернее, то что от неё останется — пробормотал адъютант.

Тилли посмотрел на него, на других, потом на ещё трёх идущих к нему офицеров.

— У, бездари — рыкнул он, — такие же, как и Паппенхайм. Любители славы и никакой отваги.

Он повернулся к адъютанту и приказал.

— Подними меня. На коня.

Адъютант и не подумал возразить. Усадить старого генерала на коня оказалось делом нескольких минут.

Тилли глумливо посмотрел на них из седла.

— Сдаваться, говорите? Да к черту вас всех! Мои парни останутся со мной.

* * *

Все так и произошло. До самой ночи, Тилли находился почти на самом переднем краю имперского строя, удерживая людей личным примером и силой воли.

— Дева Мария! — кричали они, умирая. — Папаша Тилли!

На самом закате, Тилли был ранен снова. Никто не понял, что именно нанесло рану: может, пуля из мушкета, а может — судя по ужасной дыре в плече — это был ещё какой-нибудь обломок, поднятый в воздух этими ужасными шведскими пушками.