Алиса подъехала ближе, спрыгнула с лошади, держа её повод в руках и закричала:

– Да что же вы делаете?! Что за революция такая стоячая?! Почему вы отказываетесь командовать? – она вонзила гневный взгляд в Оболенского, который смотрел на неё, вытаращив глаза. – Ведите войска! Делайте, хоть что-нибудь!

– Давай, Евгений! – толкнул его кто-то из офицеров. – Нас окружают. Надо вырваться.

– Если будете медлить, будут палить из пушек, – выкрикнула Алиса.

– Не посмеют, – отмахнулся от неё Оболенский.

– Ещё как посмеют. Я умоляю Вас, спасите людей.

Начало смеркаться. Часы на Адмиралтейской башне пробили три часа. К рядам восставших подскакал генерал на коне, который передал: если восставшие не сложат оружие, будут стрелять.

– Конституция! – вместо ответа громко прокричали восставшие. – Ура, Константин!

– Ну будет вам сейчас, ура, – скривилось лицо генерала, и он повернул коня назад.

Сейчас начнётся, подумала Алиса. И вдруг у памятника Петра, она увидела Каховского. Подошла ближе.

– Подлая страна! Крови боимся, без крови хотим. Расстреляют нас, как дураков. Так нам и надо. Никогда, слышите, – Каховский обвёл безумным взглядом толпу, – не будет революции в России!

Схватившись за чугунные прутья решётки, он начал биться о них головой. Стоявший рядом Голицын, начал успокаивать его.

– Ну полно, успех возможен!

– Нельзя терять ни минуты! – крикнул Каховский. – Скажите им, Голицын. Или вы тоже с ними? Крови не хотите. Один я. Всегда один!

– Прекратите! – Алиса подошла к Каховскому.

Он поднял окровавленную голову без шапки.

– А вот и ангел. Мне не страшно, оттого, что вы здесь. Скажите им. Нас сейчас расстреляют.

Отчаяние начало овладевать Алисой. Лучше бы я осталась с императором и умоляла бы его не стрелять.

– Каховский, возьмите себя в руки, – строго сказал Голицын. – Оболенский выбран диктатором. Идёмте со мной.

Каховский послушно последовал за Голицыном.