Вновь хлопнула входная дверь, раздались быстрые шаги — легкие, совсем не как у мужчины — и голос сестры Веры быстро сказал:
— Отправил, Валериан?
— Отправил, — буркнул тот. — Что за несносная девчонка, просто наказание Господне!
— Ну, не будь так суров, — заметила Вера. — Конечно, ей интересны танцы, вечеринки… они, может, уже в фанты на поцелуи там играют!
Федя аж вздрогнул. Нет-нет-нет! Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Какие-такие «фанты»?! Какие такие поцелуи?! И вообще, откуда у Веры (которая, конечно, та ещё язва и ехидна) этот странный тон, с которым она говорит о поцелуях?! Ой-ой-ой, так, значит, это правда? Она ж, небось, с этим кузнечиком-Валерианом как раз и целуется! И в фанты на поцелуи играет!..
Тут Феде стало очень-очень стыдно. Щёки запылали, словно бока у голландской печи.
— Какие фанты, Вера, ну что ты? Лиза ещё совсем ребёнок, страшно избалованный, но невинный ребёнок. Ей же вон, просто важно было, чтобы её «взяли» б сюда…
Хм, подумал Федя, а тут я с кузеном даже в чём-то и согласен. Лиза ни с кем не целуется!
— Всё, тогда хватит о ней, — решительно и жёстко остановила его Вера. — Все собрались?
— Петровского ещё нет. И Бронштейна.
— Надо начинать.
— Да, ты права…
— Пойду к роялю, — усмехнулась Вера. Как-то очень странно усмехнулась, по-взрослому. — А то что соседи подумают — танцевать собрались, а музыки нет!
«О чём это они?» — удивился Федя.
Сквозь стену и двери шкапа доносились голоса из гостиной. Вот звякнул дверной звонок; вот раздались первые аккорды несложного вальса.
— П
«Това