— Мирная манифестация была расстреляна царскими сатрапами, — непререкаемо сказал Бывалый. — Это надо было использовать. А так весь пар ушёл в свисток. Поэтому я хочу сказать, что расшатывание режима должно идти непрерывно, по всем направлениям, не исключая и акты возмездия по отношению к наиболее запятнавшими себя кровавыми преступлениями слугам царизма!..

— Но, позвольте, позвольте!.. — возмутился тут Старик, и они заспорили; в распрю включались новые и новые голоса, и Федор перестал слушать. Сидел ни жив, ни мёртв, чувствуя, что мир, его мир обрушился разом в пропасть и перестал существовать.

Вера связалась с нигилистами, смутьянами, мятежниками и бунтовщиками. С теми самыми, что устраивали забастовки в девятьсот пятом, когда из Маньчжурии возвращались наши войска. Может, и не с теми самыми, что взорвали семеновцев, но…

И что же теперь ему, кадету Федору Солонову, делать? «Всякий кадет есть будущий офицер, защитник Отечества и Престола; Государь, на Престоле восседающий, есть символ России» — и вот теперь на стенах домов появляется «долой самодержавие», да ещё и с ошибкой в последнем слоге.

Люди там, за стеной, стали говорить о несправедливостях, о бедности и угнетении; Феде было тяжело и неприятно это слушать. К тому же надо было думать, как отсюда выбираться — он и так просидел в шкапу куда дольше намеченного.

И вот, когда спорщики зашумели особенно громко, Федя тихонько выбрался из своего убежища, и несколько мгновений спустя уже сбегал вниз по чёрной лестинице. Дверь осталась незапертой, но тут уж он ничего не мог поделать.

Придётся бежать со всех ног — он, конечно, в официальном отпуску, но вернуться надо до вечерней поверки, иначе не миновать разбирательств.

Федя бежал, не чуя ног, не замечая мороза. Что теперь делать, что делать? Вера… сестра… кому сказать? И как сказать? Да и вообще, можно ли говорить? Что случится, если он расскажет, например, папе? Что папа сделает с Верой? Накажет? Отправит в монастырь, как героинь иных приключенческих романов?.. нет, нет, конечно же, папа этого не сделает. Но… но…

Он мчался по заснеженным улицам — во многих местах уже зажгли праздничную иллюминацию. Фланировали хорошо одетые пары, важные господа в высоких меховых шапках, офицеры в шинелях, дамы в шубках. Проехали сани, ещё одни — все к проспекту Павла Первого, к ресторациям. Весёлые, беззаботные… нет им дела, что на душе у кадета Солонова скребёт разом целый полк кошек. Вера спуталась с инсургентами!.. С этими, как их, социалистами?.. или нет? Нет, «социалисты» — это вроде как те, что устраивали взрывы с убийствами…