Федор, Варлам и Пашка спустились к своим. Две Мишени шагнул навстречу, быстро хлопнул каждого по плечу, словно пытаясь удостовериться — это они, они самые, в истинной плоти.

— Они нас обойдут. Ночью едва ли сунутся, а утром снимутся и или к северу двинут, или к югу. Времени они с нами потеряли изрядно, — он обернулся, бросил взгляд на белеющую под луной дамбу. — эх, взорвать бы, да нечем. Патроны есть, гранаты есть, а вот взрывчатки… не порох же из гильз выковыривать.

— Жалко взрывать, — вдруг сказал Пашка. — Люди такую красоту строили, старались…

— И мне жалко, — мрачно согласился Две Мишени. — Да и нечем у нас. В общем, понятно. Противник или попытается вновь прорваться здесь, или, как сказал, обойдут. Что ж, оставим тут крепкий заслон. С остальными вернёмся во дворец, надо дать отдых мальчишкам…

Судя по лицу Константина Сергеевича, решение это ему крайне не нравилось.

— Гатчино оставлено и горит. Что с государем, что с гвардией — никто не знает. В столице хаос. Запасные батальоны линейных полков перешли на сторону Временного Собрания — ещё б они не перешли. Это самое «Собрание» заседает в Таврическом дворце; немцы с мятежными гарнизонами фортов, пропустившими десант «добровольцев Гинденбурга» пытаются пробиться в столицу напролом, через Ораниенбаум, Петергоф и Стрельну; на нас наступает, судя по всему, отряд, прибывший по железной дороге через Ригу и Псков…

Наступило молчание.

Ночь быстро сгущалась, с запада катились волны непроглядных туч. Слопали луну, сожрали звёзды. Мрак заливал всё окрест, унылые облетевшие леса, дорожки, покрытые опавшими листьями; где-то совсем рядом скрывался вражеский отряд, отброшенный, но не разбитый.

— Как же так, Константин Сергеевич? — наконец выдохнул Варлам. — Как такое могло случиться? Если ехали через Ригу — выходит, немец Ригу должен был взять? А флот, а батареи, а гарнизон —

— Ничего они не брали, — раздражённо бросил Две Мишени. — С чего всё началось-то? Вошли без единого выстрела, наоборот — «по приглашению Государственной Думы», под дружественными флагами, с построенными на шканцах командами, и оркестрами, исполнявшими «гимны свободного мира». «Марсельезу», например. Ага, оркестры Германского рейха — «Марсельезу»! «Международная помощь в деле установления порядка», так, кажется, они это называли…

— И никто их не остановил? — решился Фёдор. С самого начала заварухи газеты в корпус поступать перестали, оставались только слухи.

— Раз они добрались до Гатчино, вице-кадет-фельдфебель, очевидно, что никто! — сердито бросил полковник. И замолчал.