— Слухи одни. Погоди… ты Алексей или Александр? Богоявленский?

— Алексей, — поспешно сказал мальчишка. — Сашка — он на год старше.

— Так вот, Алешка, что в Петербурге — Бог весть. Константин Сергеевич говорил, что верные полки засели в Арсенале и в Петропавловке, что держат гвардейские казармы на Марсовом поле… Ну, а как на самом деле? — увы…

— А чего ж они там сидят? — с тоской сказал малёк, отворачиваясь. — И где Государь?

Федор ничего не ответил. Зло крутанул баранку, объезжая рытвину, заполненную мутной серой водой.

Где Государь…

— В Гатчино его не было, вот всё, что известно.

— Молиться надо, — вдруг сказал Алешка Богоявленский. — Молиться.

— Молитва не помешает, но и кое-что ещё тоже нужно. — Солонов локтём указал на «фёдоровку» с примкнутым магазином. Ему показалось — так мог бы сказать сейчас Две Мишени.

Перед станцией Пудость полковник Аристов отправил вперёд разведку. Разрозненные роты Корпуса, разбросанные на десятках вёрст окрест, должны были стягиваться сюда. Гатчино потеряно, как и Мариенбург, и окрестные сёла; но здесь, в Пудости, сходились сразу железная и шоссейная дороги, через речку Ижору переброшены мосты. Если обороняться — то здесь.

…Над станцией поднимались дымки и, к счастью, это были дымки из труб и от многочисленных костров. Роты александровцев и в самом деле собирались здесь — за исключением собственной Федора роты, старшей.

Навстречу грузовикам высыпали кадеты и офицеры — все вперемешку. Здесь отрыты были окопы, старательно заложены мешками с песком окна каменных зданий — церкви и небольшого вокзала. На запасных путях, попыхивая, стоял под парами эшелон, а рядом с ним — бронепоезд.

— Только недавно с Обуховского, Константин Сергеевич, — похвастался подполковник Чернявин, начальник третьей роты. Видать, и они не удержались на позициях…

Бронепоезд, подумал Федор, и впрямь хорош. Два броневагона впереди, паровоз, прикрытый панцирем, словно рыцарь, вагон-казарма, вагон-штаб и ещё два боевых. Четыре пушечных башни, многочисленные пулемёты. Красиво — но как на таком воевать? Взорвут рельсы, да и вся недолга…

Пятая рота горохом посыпалась с грузовиков. А вот команде «стрелков-отличников» пришлось заниматься, уж как сумели, автомоторами.

— Семён Ильич! — в свою очередь окликнул Две Мишени другого полковника, Яковлева, начальника четвёртой роты. — Семён Ильич, как обстановка?

Федя невольно поднял голову от раскрытого мотора.

Яковлев, коренастый, широкоплечий, похожий скорее на силача-молотобойца, чем на полковника Генерального штата, вздохнул, одёрнул нагольный тулуп, вздохнул.