Жителям грядущих веков всегда было свойственно пинать авторитеты прошлого. Как же: «Мы из просвещенного века, — чавкают такие просвещенные, — нам все ведомо, — чаф-чаф, раздается из корыта». Зазорным это не считалось, а осмыслить масштабы собственного невежества кому-то не хватало такта, но большинству мозгов. Таким пинателем, Федотов, по сути, и оказался. Видимо, что-то рациональное в сумбурном вопросе Федотова прозвучало и вместо того чтобы отшить придурка, Ленин четко обозначил границы предстоящего обмена мнениями:

1. Рабочий класс со временем действительно может изменяться.

2. Тенденция сближения социально-экономического положения технического специалиста с пролетариатом, скорее всего, может иметь место быть.

И все было бы замечательно, не взбрыкни федотовское подсознание на фразу Ленина о десятниках из рабочих, как о пособниках эксплуататоров, как на отказ продолжать беседу. Слишком хорошо переселенец знал размер кары, обрушившейся на таких «пособников», зато оказался неспособным сообразить, что здесь и сейчас понятие пособник и близко не соответствовало тому, зловещему, что появилось в его времени.

Будь на месте Владимира Ильича, сколь угодно авторитетный капиталист, все пошло бы в русле критического анализа, но перед ним сидел сам Великий Ленин. Так сработало советское воспитание. В результате, вместо того, чтобы немного подумать и провести интереснейшую беседу, с самым значимым человеком эпохи, он самым паскудным образом нахамил.

Вот и сейчас Федотова с его идеей «обобществления капитала» явно занесло. По мнению Красина это было следствием буйной федотовской фантазии с некоторым привкусом не самого глубокого понимания марксизма. Ну, это мягко сказано. Федотова можно было, как он сам однажды выразился, ткнуть фейсом об тейбл, но зачем? Гораздо интереснее узнать причины, побудившие «радистов» поддержать новых социалистов. Поэтому, вместо очередного отпора, Борис услышал предложение:

— Чтобы называть марксизм упрощенной схемой, надо иметь свою, не примитивную, — Леонид Борисович чуть приподнял бокал, который до этого задумчиво грел в руке, почти отсалютовал, — ту, в которой нет таких ляпов.

— Хм, нет ляпов, а вы уверены, что такая теория вообще возможна? — попытался съехать с темы Федотов.

— Борис Степанович, не увиливайте, разве не для этого мы с вами собрались?

— Ага, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

— Это из чьих-то стихов? — отреагировал на рифму Красин.

— Да, Юрий Визбор, — как о чем-то само собой разумеющемся ответил, размышляющий с чего начать, Федотов.