– Старче, – строго сказал Казаков. – Ты мне зубы не заговаривай. Жизнь мне спас, а Гунтеру здоровье – за то тебе, конечно, пламенное от нас мерси. Но что дальше-то с нами будет?

Святой старец тяжко вздохнул.

– А ничего, – просто произнес он. – Дело свое вы сделали. Дальше, сын мой, просто – жизнь, а уж какая, где – выбирайте.

Ноги у Гунтера внезапно сделались ватными. Чтобы не упасть, он поспешно присел на свой топчан. По тону, каким были сказаны эти простые слова, по факту того, кто их произнес и при каких обстоятельствах, по твердому и спокойному взгляду отца Колумбана он понял со всей уверенностью: да, это действительно всё. Финал большой и непонятной Игры, последняя черта, за которой – просто жизнь.

Судя по обмякшему вдруг лицу Казакова и его остекленевшим на миг глазам, пришелец из далекого двадцать первого века ощутил то же самое. Но Казаков держался лучше (надо полагать, из чистого гонора), сказал елейным тоном:

– Значит, святой отец, дело сделали, награды воспоследуют? Воистину хорошая новость! Рассказали б вы еще напоследок, что это за дело такое было. А то выходит, как медалька к юбилею: вроде и награда, а носить зазорно…

Бывший отшельник, ныне примкнувший к сонму святых на небесах, снова кротко вздохнул и заговорил. Речь его лилась гладко, длинно, будто святой Колумбан читал наизусть или рассказывал, перелистывая страницы неведомой книги. Сержу порой казалось, якобы он различает едва заметный ореол золотистого сияния, окутывающий согбенную фигуру отшельника – но, скорее всего, это была просто игра света и тени.

– Две Вселенные, два Универсума, в каждом из которых история текла своим путем и своим руслом, – негромко повествовал отец Колумбан. – Два человека из иных времен, волею Того, кто превыше нас, вырванные из своего мира и оказавшиеся здесь. Конечно, вы не могли не привлечь стороннего внимания. Внимания того, кто всегда настороже, кто никогда не упустит случая оказаться у кормила и развернуть корабль в нужную сторону. Два вестника иных времен, как вы однажды назвали себя. Я не стану перечислять ваши ошибки и промахи, ибо нет во человецех божественного совершенства, но есть непреходящее стремление достигнуть оного. Главное… главное кроется в ином.

Он замолчал, словно бы не решаясь произнести то, что надлежало сказать. Двое мужчин напряженно смотрели на него. Гунтер, сам того не замечая, нервно комкал в пальцах подол рубахи.

– Вы были вестниками иных времен, гонцами, несущими благую весть. Но, как на поле брани победу творит не гонец, но воин – так и изменить русло реки под названием Время дано было не вам или, вернее, не только вам, – выговорил старец. – Вы и сами свершили немало. Однако основной вашей задачей было – отвлечь на себя внимание врага рода человеческого, отведя тем самым угрозу от… других людей.