– Идобал, ты не стесняйся, наворачивай – наверняка ж проголодался, пока ждал, – выглянув из-за ширмы, я заметил, что финикиец едва притронулся к угощению, – Ещё немножко потерпи, и пойдём с тобой забирать твоего парня.

Я настроил аппарат на дом, чтоб звякнуть Велии, а там, млять, и без меня-то уже целая онлайн-конференция.

– Пятьсот убитых, и из них большинство – женщины! – доносится голос Юльки, – Кто бы тут на месте Аглеи не закатил истерику? Вдумайтесь – пятьсот!

– Юля, ну ты же сама знаешь, что такое рыночные слухи, – втолковывает ей моя, – Не удивлюсь, если преувеличено, как Максим говорит, в "стандартные" три раза. А на самом деле, наверное, в лесу столько и не было.

– Нет, пятьсот там всё-же было, даже немножко больше, – уточнила васькинская Антигона, – Но погибших где-то сотни полторы, и это вместе с умершими от ран и теми, которых затоптала сама толпа. И женщин среди них не большинство, а около четверти. Я бы спросила Хренио поточнее, но он ещё со службы не вернулся – позвонил, сказал, что ещё одно срочное дело, так что задержится…

– Велия, я тоже задержусь, – вклинился я, – Как раз вот по этому самому делу.

– То есть, по бабам с ним решили прогуляться? – подгребнула меня Юлька.

– Да нет, в этот раз боюсь, что по мужикам, – из колонки донёсся смех всей бабьей троицы.

Предупредил супружницу, отключил аппарат, щёлкнул рубильником питания, затем муфтой привода генератора, выхожу из-за ширмы.

– Всё, на сегодня закончили. Ты, Тонгета, тоже до завтрашнего утра свободна, – отпустил я секретутку, когда она прибралась на столе, – Вот теперь, Идобал, мы займёмся наконец и твоим делом, – договаривая, я уже и кобуру подмышечную с револьвером на одно плечо накинул, и перевязь с мечом на другое, и плащ на оба. Запер кабинет, передал ключи дежурному охраннику, уже на выходе из здания зашли в караулку, где финикийцу вернули его сданную при входе фалькату, а я забрал Бената с двумя бодигардами.

"Министерство" Васкеса – буквально через площадь. Охрана у входа уже в курсе, начальник караула знает нас всех прекрасно – даже Идобала разоружать никто не потянулся. Входим, подымаемся наверх, а в приёмной уже и оболтус идобаловский сидит – под конвоем, но без кандалов, и не скажешь по нему, чтобы в эти дни с ним хреново обращались.

– У досточтимого сейчас одна из арестованных сектанток и Аглея, но он велел впустить и тебя сразу, как только ты придёшь, – сообщила мне секретутка нашего мента, – Почтенный Идобал может пока посидеть здесь и поговорить с сыном – их вызовут…

А в кабинете – картина маслом – одна из повязанных нами в ходе операции "Дихлофос" менад-кампанок в позе провинившейся школьницы, с кислой мордашкой, в ручных кандалах, порядком замызганная, да ещё и носом хлюпает – явно, в отличие от пацана-финикийца не в отапливаемой ВИП-камере сидела, а в обычной, которая ни разу не санаторий.