– Извини, Макс, не успел тут немножко. Зато ты только посмотри, какая перед тобой важная сеньора! – испанец изобразил дурашливый поклон в сторону арестантки, – Сама "несравненная и дионисолюбивейшая" Елена Неаполитанская!

– Я думал, ты её давно уж засудил и вздёрнул высоко и коротко, – подыграл я ему, – Ведь ясно же с ней всё и так, и пробы на ней негде ставить, – на самом деле я даже имя-то её слыхал впервые, хоть мордашка смутно и припомнилась по той операции.

– Да вот, Аглея за неё просит – даже не знаю, как теперь и быть, – ухмыляется он при этом одними глазами, а морда серьёзная, кирпичом.

– Ну, нашёл проблему! Просто монету кинь – если миликоновская харя наверху окажется, так царь у нас – гарант законности, вот и вздёрни её на хрен, а если конь – ну, у нашей солдатни хрены, конечно, не конские, но всей центурией, это где-то оно то на то и выйдет – пусть тогда молит своего Диониса, чтоб здоровья ей дал достаточно…

Мы с ментом ржём, потом зацениваем стати кампанки, технично прикидываем, спорим и склоняемся к идее заключить пари на пару-тройку денариев, скольких солдат подряд эта несчастная выдержит, а сидящая рядом Аглея глядит на нас, аж рот раскрыла, и глаза чуть ли не с блюдца. А Васкес, заметив это, и говорит ей:

– Ты глазами нас не сверли, ты переведи ей, что её ожидает божий суд – самый справедливый на свете. Мы, простые смертные, можем ошибаться, но боги всегда правы.

Массилийка, отчаявшись прожечь в нас глазами дыры, переводит, кампанка в ужасе, а ближе к последним фразам гетера снова оглядывается на нас и вдруг улыбается уголками рта – дошло наконец, что прикалываемся.

– Ты переводи до конца, – говорю ей, – И объясни ещё, что у нас центурии не римские, а полного состава – ровно сотня человек.

Технически это уже несущественно – вряд ли кампанка выдержит и полсотни, и сама она понимает это прекрасно, так что осознать всю серьёзность момента ей нетрудно.

– С одной стороны, вроде бы, она и не так замарана, как остальные – не убивала, не пытала, не подстрекала к вымогательствам, да и на опиум людей сама не подсаживала, – теоретизировал между тем Хренио, – Но с другой – определённо была в числе активистов секты и вовлекала в неё здешнюю молодёжь, которой немало погибло в ходе операции, и это тянет на полноценную виселицу. Ну, разве что если только…

– Что-то всё-таки можно сделать? – сразу же спросила Аглея.

– Можно ПОПРОБОВАТЬ, – уточнил Васькин, – Фабриций против кампанцев настроен жёстко, и я не уверен в его согласии, но в принципе вербовку агентуры из этих сектантов он мне разрешил. Может статься, что я и смогу уговорить его насчёт одной не слишком замаранной в тяжких преступлениях кампанки – если увижу в этом смысл и если буду уверен в том, что не пожалею об этом позже.