– Устинья не волхва, вернее сказать, не вполне волхва. Сила в ней проснулась, кровь заговорила, а вот клятвы она не давала, служения не принимала. Захочет среди людей жить – ее право. Ей и замуж выходить можно, и детей рожать.

– Они волхвами будут?

– Нет. Не обязательно. Могут сильнее быть, умнее, удачливее обычных людей, но не волхвы. А могут и силу унаследовать. Опять же, от их выбора все зависеть будет. Устинья тоже может служение принять, но может и своей жизнью жить. Ее право, ее выбор.

– Это хорошо.

Волхва это обсуждать не стала. Вместо того Бориса усадила в кресло, из старого пня сделанное, сама ушла ненадолго, вернулась с туеском березовым.

– Испей, государь, да отдохни чуток. Устя помогла тебе, видно это, но и еще хорошо бы здоровье поправить. Жизнью клянусь, это зелье тебе только на пользу будет.

Борис и спорить не стал. Выпил снадобье, на корни березовые откинулся. Пень старый, мощный словно корнями его обнял, поддержал, не дал на землю опуститься. Борис глаза прикрыл, а через несколько минут уж и уснул крепко.

Добряна ветру пальцем погрозила, чтобы не смел будить – налетать, а сама к Устинье пошла.

Им поговорить требовалось.

* * *

– Чем я тебе помочь могу, Устя?

– Добряна, подскажи мне, что с царицей сделать можно?

– А что с ней сделать надобно? С Мариной же?

– Ламия она. Чем хочешь поклянусь.

Добряна построжела. Нахмурилась:

– Давай-ка мы с тобой не вдвоем поговорим. Втроем.

– С кем?

– Увидишь сейчас. Ему доверять можно, его Велигнев прислал. Божедар мою рощу охранять будет, а случись что – и тебе поможет. Есть дела, где волхвы бессильны, а мечам говорить надобно.

– Ох, надобно.

– Пойдем, поговорите. Государя я зельем лечебным напоила, ему отдохнуть надобно, а у нас часок свободного времени как раз будет.