– Не надобно? Еще как надобно! Я к Добряне шла плакаться, а когда вы тут… Люди мне нужны! И немедленно! Человек двадцать, лучше тридцать!

– Для чего? – Божедар смотрел вопросительно, серьезно.

– На обоз напасть надобно и человека убить.

Тут уж не только красавец – Добряна тоже рот открыла, да так и застыла. Устя рукой махнула раздосадованно:

– Не просто так! Не о разбое речь! Из города обоз ушел пару дней назад, с ним в монастырь царица Марина отправилась. Бывшая царица.

– А ведьма?

– А ведьма она и посейчас, и всегда была. И будет… ламия она, нечисть, нелюдь, как ни назови – не хочу я такое за спиной оставлять. Более того, уверена я, что до монастыря не доедет она! Договорится с татями какими, те налетят, трупы оставят, всех вырежут, а она с ними уйдет. И будет себе жить безбедно во Франконии какой или в Лемберге! Очень даже легко! А потом вернется. Мы ли все позабудем, дети ли наши, а она вернется. Кровью умоемся, когда эту пакость выпустим!

Добряна с Божедаром переглянулись, призадумались.

Устя лоб потерла, да глаз не опустила.

– Я заходила, смотрела, кто с царицей до монастыря собирается. Дозволено ей двоих чернавок взять для помощи и прочих надобностей. Обе они черноволосые, обе на царицу похожи.

– Вот даже как…

Поверила ли Добряна?

А чего тут не поверить? Ведьма же… от них любой пакости жди. Говорят, коня бойся сзади, козла спереди, а ведьмы со всех сторон[33]. И правдиво говорят.

Не хочет царица в монастырь?

А кто б туда хотел? Покажите такого? Кто от жизни устал, кто спрятаться хочет? Ну так то не про Марину сказано, ей-то все нравится! Для нее в монастыре – смерть медленная, безвременная.

– А к чему тебе, боярышня, двадцать человек?

Устя только брови подняла.

– Есть ли другой выход? Я надеялась, что нападут на обоз, а царица там и поляжет.

– Есть, конечно. Мне и двух-трех человек хватит. Легкой ногой обернемся.

Устя головой качнула.