Божедар пообещал помочь.

Дел впереди будет много. Но…

Это его земля. Его вера. И нечего тут всякой нечисти разгуливать. Только лежать – можно. Но под землей и тихо.

* * *

Уезжали Борис с Устиньей через два часа. Довольные, спокойные.

Устя и с Добряной о своем поговорить успела, но тут волхва не помогла никак.

Разве что с огнем яснее стало, да приятного все одно чуть.

– Черный огонь – сила твоя, ты ее так видишь. Почему она на Фёдора так отзывается? А сила вообще срабатывает часто на сильные чувства. Любовь, ненависть…

О, ненависти у Устиньи хватало.

На Бориса срабатывало по любви. На Федьку из ненависти? Похоже. А что добить его не удавалось – жалко, конечно. Но куда деваться?

– А припадки такие отчего быть могут?

– Болезнь, к примеру. Порча. Родовое проклятье. Смотреть на него надобно. Но если твоя сила отозвалась, то или порча, или проклятье родовое.

– У Захарьиных?

– Может, у них. Может, у отца ребенка.

– Борис проклятий не несет, я бы увидела.

– Да и я увидела бы. А Борис и Фёдор точно братья?

Устя только рот открыла.

– А…

– Что тебя удивляет? Государь Иоанн уж стар был, когда женился. Понятно, ребенка и в таком возрасте зачать можно, но ежели помогли ему?

Устя задумалась.