Сильно злилась государыня Марина, теперь уж бывшая государыня.

Злилась с того дня, как из Ладоги уехала. И как тут в бешенстве не быть? Борис не о ее удобстве подумал – о том, чтобы не сбежала ведьма. А потому и возок глухой был, с окошками маленькими, с засовами снаружи. И маленький он, и неудобный, царица раньше в таких и не ездила, брезговала. Это куда ж годится – сиденья без подушек, пухом набитых, стенки бархатом не обтянуты, жаровни походной и то нет. Сиди, дрожи, в шубу кутайся. И ту – не соболью! Овчинную! И валенки такие же, и носки… все неудобное, колючее…

Марина и не понимала, что овчина в таком пути всяко лучше соболей, те хоть и драгоценные, а овчина простенькая, да греет лучше. У нее-то шубы распашные, с рукавами широкими, длинными, с полами, в стороны разлетающимися. Красиво, чтобы от терема до возка пройти или по садику погулять немного, а для дальнего пути – без рук без ног останешься. Да и сапожки сафьяновые в зиму нехороши.

Она просто злилась.

Потому что всего две девушки, и те в одном возке с ней. Что так теплее, она не понимала тоже.

Потому что останавливаться приходится на постоялых дворах.

Потому что все эти холопы, которые раньше при ней и головы от земли оторвать не смели, в грязи валялись, глазеют на нее теперь, словно она какая диковинка! А особенно тот парень, из трактира…

Марина его оценила по достоинству, вот с кем бы ночь провести, из него столько сил высосать можно – на год вперед хватило бы. Опять же, красив, того не отнять. Вкусный…

И взгляд внимательный, серьезный, вдумчивый.

Такие могут в постели женщину порадовать. А то большинство красавцев считают, что они уже подарок. А что бабе еще надобно? Она уже может к такой-то красоте прикоснуться! Чего еще стараться? Счастье уже привалило – всей тушкой, в кровать.

А этот не такой, сразу видно.

Но пообщаться с ним не получилось и не получится уж теперь. Охрана ее в сорок глаз бдит, ни сбежать, ни извернуться никак!

Боярин Пущин постарался, не иначе! Не любит он Марину и не любил никогда, вот и напакостил, как смог! Не люди – псы цепные. И на Марину с подозрением смотрят, и на девок ее, и слова лишнего не скажут… Ух, гад! Погоди у меня, Егор Пущин, дай только на свободу выбраться, ужо я тебе! Наплачешься ты у меня, всех родных своих схоронишь, а сам еще и жить останешься! Не менее того!

Ничего, Марина освободится – все наверстает, и радости плотские тоже. Но того мужчину она упустила безвозвратно, а это очень обидно.

А теперь жди еще, пока Никишка спохватится!

О разбойнике Марина тоже была мнения невысокого. Привлекли ее в свое время две вещи. Жестокость убийства – мужчина в порыве ярости трупы топором рубил. Сначала живых, потом и трупы малым не на части разделал. И второе – своей смерти он уж не боялся. Как было не попробовать его себе подчинить?