Как там царица еще? То есть не царица она уже… неважно! Про себя Павел ее государыней именовал, так спокойнее было. Вот довезет он ее до монастыря Святой Варвары, там царицу пусть как хотят, так и именуют, а здесь и сейчас лучше со всем почтением. Хотя царица все одно на него шипела, фыркала, злилась чего-то… Чем он ей не угодил?

Павел Фролке кивнул, тот ближе стоял к возку, мужик в возок постучал, позвал…

Отозвались быстро. Дверь открылась, государыня наружу ступила.

И тут…

Откуда он только взялся?

То ли не всех татей перебили, то ли еще чего…

Один болт.

Один удар.

И государыня Марина запрокидывается назад, и падает, падает… и изо рта у нее бьет алая кровь…

Павел на месте замер от ужаса и непонимания.

А потом… потом он с места и сойти не смог. Непонимания уж и не осталось – ужас лютый захлестнул его. И обгадился мужчина, но не обратил на это внимания. И кто бы обратил?

От тела государыни ровно черные искры хлестнули в разные стороны.

Злые, голодные… И стало ему так страшно, что хоть ты в обморок падай… не удалось. Искр становилось все больше и больше, они накрывали тело царицы, повторяя его очертания, уплотнялись, темнели, пока не закрыли тело полностью… а потом вспыхнул черный свет.

Павел упал на колени.

Ослепило?

Он и сам не знал, просто по глазам так ударило, что страшно стало, и в ушах зазвенело, и жуть накатила. Безжалостная, лютая…

Кажется, взвыл кто-то рядом, словно раненый волк, – и кончилось все.

Павел едва насмелился глаза открыть.

И заорал.

Отшатнулся, в снег сел, продолжая визжать поросенком…