Но не стоит и пренебрегать обычными филерами. Простые средства осечек не дают. Мальчиков из Петербургского авиаклуба вокруг наверняка полно, Пианист не обольщался. Сколько в мире разведок, столько вокруг Наркоминфа шпионов. На прошлой неделе, кажется, Агранов через иностранную разведку вычислил, прости господи, уругвайского агента. С широкоскулым рязанским лицом и чистейшими синими глазами.

Орлов еще немного повертелся, чтобы затруднить возможному наблюдателю чтение по губам, и тогда только сказал:

— Я обещаю вам полную искренность в ответах. Полную искренность, вы понимаете?

Бухарин снова с важностью кивнул, поглощая очередную чашечку. Поместил в рот воздушное пирожное — оно растаяло и кануло мигом, это не бифштекс, за которым держать паузу можно четверть часа!

Так что бывший нарком сельского хозяйства заговорил:

— Если в самом деле Корабельщик улетит по миновании обещанных десяти лет… Изменится ли что-то в правлении? Кроме названий и риторики? Либо мы так и останемся под началом пламенных ораторов, мастеров жонглирования лозунгом?

Орлов проглотил свой десерт разом, словно бы ожидая в любой миг вызова по тревоге. Ответил раздельно, негромко, чтобы в ресторанном гомоне слышал его только собеседник:

— Пройдёт много времени, прежде чем русский народ сможет искоренить бездушное и предательское жонглирование словами, которым занимаются беспринципные негодяи, стоящие у власти.

На вопросительный взгляд собеседника Пианист невесело хмыкнул:

— Все же, сознание народа пробуждается. Необходимо покончить не только с ложью, но и с теми, кто её распространяет. Если глубоко вникнуть в происходящее, можно впасть в отчаяние. Когда одни совершают все эти чудовищные преступления против человечества и цивилизованного мира, другие безучастно остаются в стороне. Вот и ваш переворот не удался хотя бы потому, что никто не пожелал подставить голову.

Николай Балаболкин ответил неопределенной улыбкой:

— Представим себе, что революция произошла в стране, обильно снабженной техникой — всем тем, что Корабельщик пытается учредить или произвести здесь, у нас. Автоматические заводы, счетные машины, самоуправляемые паровозы и даже самолеты… Техника бы обеспечила изобильное производство, а главное — беспристрастный учет, вовсе искореняющий воровство.

— Да зачем же в такой стране революция? — Орлов едва ли не рот раскрыл. — Там, наверное, всем всего хватает и без нее.

— Вот именно. Людям хватало даже той мелочи, что мы, большевики, успели дать им за краткие годы. Я, увы, понял это слишком поздно, а мои соратники увещеваниям не вняли, настаивая на выступлении… Если вы осуждаете меня, то поймите, что и великие люди не избегали перемены стороны. Сам Талейран, епископ Оттенский, слуга трех императоров — ну, вы-то не сиволапый, вам-то не нужно разъяснять, кто сей персонаж, верно?