— Впереди государь, — выпалил он, легко соскочив с седла и приложив руку к лохматой кавказской папахе.

— Коня! — взревел Александр Александрович, и через мгновение ему подвели поистине богатырского вида першерона.

Цесаревич немедля вставил ногу в стремя и рывком поднялся в седло, заставив покачнуться своего буцефала.

— Потом разберемся, кто ты такой есть, — крикнул он унтеру и, дав коню шенкеля, помчался навстречу царственному отцу.

Конвой и часть свиты, успевшая вскочить в седла, последовали за ним, а остальные бросились отводить кареты в стороны, чтобы не мешать проезду императора. Только довольно улыбающийся Нилов некоторое время стоял рядом с застывшим, как изваяние, унтером и довольно улыбался.

— Шалишь, брат, от флота не спрячешься! Мы хоть из-под земли, хоть со дна моря достанем.

— Так точно, ваше благородие, — мрачным голосом отвечал ему Дмитрий.

— Ну а то, что до унтера дослужился, так это и к лучшему. Хорошие унтера везде нужны! Тебе, кстати, за потопление вражеского парохода фехти… фетхи… тьфу, дьявол, никак не выговорю его названия, крест полагается! Ты рад?

— Безмерно счастлив!

— То-то! Смотри, я после войны получу назначение на броненосец и возьму тебя к себе, мне хорошие специалисты будут во как нужны!

— Что здесь происходит? — встревоженно спросил подбежавший Линдфорс, бывший до этого со вторым взводом. — Костя?! Ты как здесь?

— Вашбродь, — тихонько шепнул ему Будищев, — убрали бы вы своего приятеля от греха. Сейчас тут царь будет, а он околесицу несет да еще так фонит, что мне уже закусить надо!

Однако Нилова было так просто не унять, счастливо улыбаясь, он спешил поведать приятелю историю своего появления:

— Вообрази, великая княгиня Мария Федоровна пожелала узнать, что с катером, принадлежавшим прежде их императорским высочествам. Ну, поскольку дела у нас сейчас нет, цесаревич вызвал меня и потребовал подробностей. А тут шум-гам, поехали встречать государя и меня с собой… да ладно тебе, я и выпил-то всего ничего, просто в этих каретах так холодно!

С большим трудом мичмана удалось убрать с глаз, прежде чем проехал императорский поезд. Очевидно, цесаревич успел поделиться с государем своей находкой, потому что его карета ненадолго остановилась рядом с вытянувшимися часовыми и глаза самодержца мимолетно скользнули по их унтеру.

— Давно ли ты видел графа Вадима Дмитриевича? — спросил он у сына несколько позже.

— Одно лицо, — хмыкнул в ответ цесаревич, не отличавшийся особой деликатностью.

— Ну, не знаю, росточком этот бастард куда как повыше будет, — задумчиво заметил император, но затем улыбнулся и добавил почти весело: — Надо будет попенять Мезенцеву, а то он мне какую-то дичь доложил!