«Жалобы Быстролетова содержат конкретные данные, опровергающие детали показаний изобличающих его лиц, – отметил подполковник юстиции Кузьмин. – В НП[384] имеется заключение от 2 августа 1945 г., но в нем показания изобличающих лиц приведены неконкретно, а также неконкретно записано, что Быстролетов виновным себя признал».[385]
Но ГУЛАГ еще не расформировывали. Летом 1953 года в Омске началось грандиозное строительство – нефтеперерабатывающего завода и городка нефтяников. По традиции, силами как вольнонаемных, так и з/к. Сюда перебросили кемеровский Камышлаг (Особлаг № 10), собрали несколько партий с Озерлага. В октябре в Омск со штрафным этапом прибыл Быстролетов, получив назначение врачом больницы лаготделения № 5. Ему присвоили номер О-837. В остальном он увидел веяния времени: заключенные вполне хорошо одеты, обуты, накормлены, и на работы выводят только здоровых. Сначала пошли слухи, что лагеря скоро закроют, потом говорили о пересмотре дел конкретных осужденных. «Мы слушали новости с замиранием сердца, радовались, в груди у всех вспыхнул огонек надежды…».
На свое счастье, Дмитрий Александрович не знал: после того, как его дело затребовали из архива МГБ для изучения, военный прокурор подполковник Ерома уверенно резюмировал:
«Показаниями обвиняемых, участвовавших вместе с Быстролетовым в к/р деятельности, признанием своей вины на суде и частично в жалобах, вина его в предъявленном ему обвинении доказана и оснований к пересмотру дела нет».
«Показаниями обвиняемых, участвовавших вместе с Быстролетовым в к/р деятельности, признанием своей вины на суде и частично в жалобах, вина его в предъявленном ему обвинении доказана и оснований к пересмотру дела нет».
Однако старательно выстроенная Сталиным и его наркомами репрессивная машина уже была поставлена на обратный ход. Верховный суд СССР получил право пересматривать постановления Особого совещания при НКВД-МГБ, а Генеральная прокуратура спешно изучала списки опасных государственных преступников. Одно за другим выносились персональные решения о реабилитации – в отношении самых видных «контрреволюционеров».
23 декабря 1953 года Специальное присутствие Верховного суда приговорило Берию и его ближайших соратников по органам госбезопасности к расстрелу. Обвинения, правда, выдвигались по старым лекалам – измена родине, антисоветский заговор, подрывная деятельность. Но было и кое-что новое.
«Судом установлено, – говорилось в официальном сообщении, – что подсудимые, используя свое служебное положение в органах НКВД-МГБ-МВД, совершили ряд тягчайших преступлений с целью истребления честных, преданных делу Коммунистической партии и Советской власти кадров».