Владик Николин идет, не садится в трамвай и троллейбус. После матча ему бывает грустно немножко, чего-то ему не хватает, и рано домой. И будто не было никакого матча. «Уран», «Черноморец» — не все ли равно? Для чего он спешил, горячился и хлопал в ладоши, свистал? Для чего проносились здесь сотни автомобилей? Какие-то люди варили железо, сверлили, паяли и нарезали болты и гайки. Конвейер двигался в заводском пролете. С него съезжали автомобили. И вот пронеслись по городу, по аллее, уткнулись носами в барьер стадиона. Стояли, как овцы, потом поползли по домам. Какой в этом смысл? Для чего?..

Владик думал о своей диссертации по теории полимеров и немножко о девушках: «Пусть бы хоть девушки приходили на матчи, а так и вовсе тоска». Он думал, что сборы на праздник всегда приятней, чем праздник. Праздник короток, он обманет. И ви́на не те, и закуски, и танцы, и гости, и разговоры. И долго, долго потом добираться домой.

В отпуск Владик собирался пойти в сентябре, купить надувной матрас и ружье для подводной охоты, поехать на Черное море с женой, загореть, похудеть, наплаваться вволю. Конечно, лучше бы без жены. Но ладно — с женой... Владик думал, что надо до Нового года защитить диссертацию, получить кандидатскую ставку. Когда построят завод в Тольятти, то можно будет купить «фиат». Владик думал, что надо съездить в Польшу, привезти оттуда слаломные лыжи и хорошо бы двухместную байдарку. Палатки тоже у поляков лучше, чем наши. Только валюты не хватит. Надо в Варшаве еще посидеть в ночном баре...

«Вот почему, почему, — думал Владик, —у нас под запретом ночная жизнь? Мужички после проигрыша «Урана» все равно спать не смогут, скинутся на полбанки, будут витийствовать в подворотнях. Им некуда деться. Кафе все закроют в десять часов. И рестораны закроют... «Хватит, — говорил себе Владик Николин, — хватит с меня «Урана». Неврастеническая команда — противно смотреть. И нечего тешить себя надеждой. Ничего не может случиться. Нужен тренер другой, и команда другая, и отношение городских властей, и климат, и темперамент... Бог с ним, с «Ураном», я больше сюда не ходок...»

Но «Уран» возвращался из Еревана, Ташкента, Баку, Кутаиси — и город опять подымало, как ветром выхлестывало на взморье. Люди садились все скопом в такси, не делясь на пары и семьи. Трамваи сбивались с маршрутов и шли к стадиону. Бежали студенты, майоры, наборщики, штукатуры и слесаря, кандидаты наук, архитекторы и солисты балета. Город мчался на стадион. Он соскучился по «Урану», ему хотелось подняться на холм, бросать в воздух кепки, орать во все горло: «Боря, дави-и их! Неси-и!» Город немножко завял без футбола. Нужно ему встряхнуться.