Саморазрушительный характер
Саморазрушительный характер
Весной 1929 года Беньямин – философ и публицист – находится на вершине своего творчества. Это, понятно, не означает, что его как реально существующего индивида в это время не одолевали самые разные, переплетенные друг с другом неурядицы прямо-таки метафизической глубины. Что беда случится и каким образом это произойдет, первым во всей ясности осознал, вероятно, Гершом Шолем, получивший в первых числах августа 1928 года от друга из Берлина следующее письмо:
Моя поездка в Палестину вкупе со строгим соблюдением предписанного Вашим иерусалимским превосходительством учебного плана – дело решенное. ‹…› Теперь деловые подробности. Во-первых, срок моего приезда. Пожалуй, он сдвинется к середине декабря. Связано это, во-первых, с тем, смогу ли я рассчитывать, что еще до отъезда из Европы закончу работу над «Пассажами». Во-вторых, сумею ли я осенью в Берлине повидать свою русскую подругу. Ни то, ни другое пока не решено[347].
Моя поездка в Палестину вкупе со строгим соблюдением предписанного Вашим иерусалимским превосходительством учебного плана – дело решенное. ‹…› Теперь деловые подробности. Во-первых, срок моего приезда. Пожалуй, он сдвинется к середине декабря. Связано это, во-первых, с тем, смогу ли я рассчитывать, что еще до отъезда из Европы закончу работу над «Пассажами». Во-вторых, сумею ли я осенью в Берлине повидать свою русскую подругу. Ни то, ни другое пока не решено[347].
Разумеется, осенью 1928-го работа над «Пассажами» не закончена. Как раз в это время она по-настоящему набирает обороты. К тому же, до марта 1929 года Беньямин не сделает ни малейших успехов в древнееврейском. Срок его отъезда в Палестину по-прежнему не определен. Главным образом – потому, что с сентября 1928 года в Берлине находилась Ася Лацис. Причем ее официально направили, точнее «откомандировали» в киноотдел советского торгового представительства. И даже снабдили спецмандатом – как члену группы «„Пролетарский театр“ ‹…› завязать контакты с Союзом пролетарских писателей»[348]. Райх тоже в Германии – правда, профессионально он привязан к Мюнхену.
Когда Беньямин узнаёт о приезде Аси, ему уже известна еще одна радостная новость. Даже без второй рецензии (от Кассирера или иного лица высокого литературного ранга) д-р Магнес из Еврейского университета выделил для Беньямина средства на оплату полного годичного языкового курса, а также на покрытие расходов на дорогу и пребывание в Иерусалиме. Изначально эти деньги предполагалось выплачивать ежемесячными траншами в зависимости от успехов в усвоении учебной программы. Этот план поддерживал и Шолем. В конце концов, он не просто прекрасно знал Беньямина – он за него поручился. Однако, к большому удивлению и Беньямина и Шолема, в октябре 1928 года – Ася в городе ровно три недели – происходит вот что: