— Мутесариф предлагает начальнику делегации явиться в управу… Иметь список лиц… для уточнения…

Что-то случилось. Фрунзе сказал Кемику:

— Зовите Кулагу, сходите с ним к мутесарифу.

Кулага подтянулся, поправил на голове буденовку:

— Я сейчас поговорю с этим грубияном!

— Вежливо, сдержанно, — предупредил Фрунзе.

Конак управы стоял на другой стороне площади. Мутесариф в кабинете ждал. Человек средних лет, на вид суровый. Кулаки на столе — в точности, как у Кемика бывает! — то сжимаются, то разжимаются. На приветствие не ответил. Приказал писарю вести протокол. Тогда Кулага — Кемику, впервые на «ты»:

— Садись, записывай тоже наш разговор.

Кулаки мутесарифа сжались:

— К сожалению, вы прибыли глубокой ночью. Поэтому не было возможности встретить вас. Ночью все спят. Только собаки слышат путников.

Кулага смотрел в беленый потолок:

— Мы не виноваты в том, что после дня наступает ночь.

— Но она наступила. Сейчас снова день. Предоставляется возможность познакомиться со всеми вами. Есть возможность.

Мутесариф еще долго говорил о возможностях и знакомстве.

— Болтовней и рот затыкают! Не с этой ли целью ты так много ни о чем говоришь? — сказал Кемик по-турецки, а Кулаге перевел на русский.

— Кемик, переведите ему следующее, — приказал Кулага. — Господин мутесариф, я согласен с замечанием моего товарища. Прощайте. Нам пора ехать…

«Стать на свою дорогу…» — закончил перевод Кемик.

Кулаки отчаянно сжались.

— Ехать нельзя… В этом все дело! Нельзя ехать, поэтому можно и поболтать. Для вашей же пользы.

Кулага проговорил значительно, неторопливо: