— Ты не знаешь, где Терстон?

Это была Каролина. Ее прокуренный голос дрожал от волнения.

Я вспомнил тот первый и последний раз, когда видел ее. Они с отцом заехали за мной по дороге на рождественский ужин в доме Моны — самый ужасный, на каком мне приходилось присутствовать. Каролина тем временем сидела за стойкой в кафе неподалеку и дожидалась нас.

Выглядела она как дешевая проститутка из бара в Гэллапе — у меня челюсть отвисла при взгляде на нее. Она вырядилась в белую блузку, туго обтягивавшую все ее округлости, и розовую юбку, такую короткую, что выглядывало белье. Можно было подумать, что вместо подводки для глаз она воспользовалась куском угля, а губы измазала в ярко-розовой глазури от пончиков. От едкого аромата ее дешевых духов у меня заслезились глаза.

— В этот раз он пропал на целых шесть дней, — продолжала Каролина. — Я беспокоюсь.

— Что значит «в этот раз»?

— Он часто ездит в Западную Виргинию. Они с другими парнями что-то прячут на складе, а потом кому-то там продают. Я слышала, как он угрожал кому-то по телефону, мол, если его надуют, он всех поубивает. Так надолго он никогда не пропадал.

Мона год назад рассказывала мне что-то в этом роде, в том числе и об угрозах убийства.

— Я не знаю, где он, но если что-нибудь услышу, я тебе позвоню.

— Мне надо сказать тебе еще кое-что. Нам кто-то звонит, дышит и вешает трубку.

Отец никогда не пропадал так надолго, и никто не звонил ему домой, чтобы напугать, — по крайней мере, на моей памяти.

Что я мог сказать девятнадцатилетней дурочке, связавшейся с сорокасемилетним мужчиной, который хвастается тем, сколько убийств совершил и как ловко замел следы?

— Подождем до середины недели, — ответил я. — Если к тому времени вестей от него не будет, звони мне. Но я уверен, с ним все в порядке.

Два дня спустя Каролина позвонила сказать, что отец вернулся, и я решил с ним поговорить.

— Каролина беспокоилась, — начал я. — Где ты был?

— Не твое дело. Я должен отомстить за то, как обошлась со мной жизнь. Это же несправедливо! Моя мать убила моего отца. У меня не было еды, я не ходил в школу. Меня лишили нормальной жизни. Работать приходилось до седьмого пота. Все меня ненавидели за то, что я чероки. Вся моя жизнь — сплошная несправедливость. Кстати, а тебе-то до этого что? С чего ты решил мной поинтересоваться?

Вот оно. Большая ложь.

— А тебе не приходило в голову, что тебя могут посадить в тюрьму или даже убить?

— Ничего со мной не случится. В следующий раз, если Каролина позвонит, просто скажи, что ты не в курсе. Ты ведь и так не особо интересуешься моими делами. От тебя только и слышишь, что про твою команду по бегу, твое паршивое братство да про уроки.