«В производстве у меня на столе есть роман не роман, хроника не хроника, а, пожалуй, более всего роман листов в 15–17. Сюжет его взят из бумаг и преданий о 30-х годах и касается высоких нашего края – по преимуществу или даже исключительно со стороны любовных проделок и любовного бессердечия. “Натурель” он был бы невозможен и потому написан в виде событий, происходивших неизвестно когда и неизвестно где, – в виде “найденной рукописи”. Имена все нерусские и нарочно деланные, вроде кличек. Прием как у Гофмана. В общем, это интересная история для чтения, а в частности, люди сведущие поймут, что это за история. Главный ее элемент – серальный[139] разврат и нравы серальных вельмож. “Борьба не с плотью и кровью”, а просто разврат воли при пустоте сердца и внешнем лицемерии. – Я называю этот роман по характеру бесхарактерных лиц, в нем действующих, “Чёртовы куклы”. <…> Роман делится на четыре части, каждая листа по 4 или немножко побольше или поменьше. Надеюсь, что это совершенно цензурно. Повторяю, роман по преимуществу] любовный, и всё дело в московских] и петербургских] великосветских “чёртовых куклах” (курвах) изящной отделки под именами Помон, Неуд, Делли и т. д., упадающих перед герцогом, списанным известно с когои не имеющим никакого иного имени, как “герцог”. Потом тут в гарнире Брюллов (Фебуфис) и tutti frutti[140]. Это всё отдает то баснею и стариною, то вдруг хватишься и чувствуешь – ведь это что-то свое. Так все и написано – вроде “Серапионовых братьев” Гофмана. Глубоких или “проклятых” вопросов нет вовсе. “Много бо пострадах их ради”»858.

«В производстве у меня на столе есть роман не роман, хроника не хроника, а, пожалуй, более всего роман листов в 15–17. Сюжет его взят из бумаг и преданий о 30-х годах и касается высоких нашего края – по преимуществу или даже исключительно со стороны любовных проделок и любовного бессердечия. “Натурель” он был бы невозможен и потому написан в виде событий, происходивших неизвестно когда и неизвестно где, – в виде “найденной рукописи”. Имена все нерусские и нарочно деланные, вроде кличек. Прием как у Гофмана. В общем, это интересная история для чтения, а в частности, люди сведущие поймут, что это за история. Главный ее элемент – серальный[139] разврат и нравы серальных вельмож. “Борьба не с плотью и кровью”, а просто разврат воли при пустоте сердца и внешнем лицемерии. – Я называю этот роман по характеру бесхарактерных лиц, в нем действующих, “Чёртовы куклы”. <…> Роман делится на четыре части, каждая листа по 4 или немножко побольше или поменьше. Надеюсь, что это совершенно цензурно. Повторяю, роман по преимуществу] любовный, и всё дело в московских] и петербургских] великосветских “чёртовых куклах” (курвах) изящной отделки под именами Помон, Неуд, Делли и т. д., упадающих перед герцогом, списанным известно с когои не имеющим никакого иного имени, как “герцог”. Потом тут в гарнире Брюллов (Фебуфис) и tutti frutti[140]. Это всё отдает то баснею и стариною, то вдруг хватишься и чувствуешь – ведь это что-то свое. Так все и написано – вроде “Серапионовых братьев” Гофмана. Глубоких или “проклятых” вопросов нет вовсе. “Много бо пострадах их ради”»⁸⁵⁸.