Я держалась в стороне, чтобы не мешать общаться.

Но что странное я подметила, наблюдая за ними… А ведь всё было интересно! И манера наливать чай в блюдце, дуть на него, и варенье из розеток. И манера общаться. При этом надо сказать, что обе они были жесткого, крепкого покроя.

Особенно Пикина, которая — стоило лишь заговорить о власти, о политике — сразу менялась в лице. Оно становилось строгим, хотя и подвижным, глаза смотрели исподлобья, строго и пристально, и мне становилось понятно, откуда эта строгая решимость в случае чего сразу переходить в оборону.

Да, они с Косаревым знали друг друга по Ленинграду. И поэтому, когда в марте тридцать шестого Косарев увидел ее среди делегатов X съезда комсомола, он обрадовалась, они обнялись.

— Признавайся, Саша, ты меня сюда вытащил?

— Есть такое дело, — сказал Косарев. — Не хочешь со мной поработать? Выдвигаем тебя секретарем Центрального комитета комсомола.

— А как же Ленинградский обком, ребята, родители, квартира?

— Переедешь в Москву, всё будет, а квартира положена тебе по должности.

Стала Пикина работать под руководством Косарева среди обновленного состава секретарей: пришли в ЦК Таня Васильева, Женя Файнберг, Паша Горшенин, Володя Лукьянов, Петя Вершков, так она их называла и бабушке, и мне. Пикина занималась студенческой молодежью, возглавляла комиссию по приему и исключениям из комсомола, вела бюджет. К тому же ее выбрали депутатом Верховного Совета СССР, членом комиссии законодательных предположений. Интересной, захватывающей была эта работа.

Пока не настал 1937 год.

Потому что по Москве, по всей стране поехал огромный и черный паровой каток и стал все прессовать.

3 марта. Из выступления Сталина на Пленуме ЦК ВКП(б): «Людей способных, людей талантливых, нас десятки тысяч. Надо только их знать и вовремя выдвигать, чтобы они не перестаивали на старом месте и не начинали гнить. Ищите да обрящите».

21 марта. Жданов — на собрании актива Ленинградской партийной организации: «Политическая подкованность в борьбе с врагами революции решает всё».

А 21 июля, как я уже писала выше, Сталин вызывает секретарей ЦК ВЛКСМ к себе в Кремль по поводу «борьбы с врагами».

Оглушенные, подавленные, не в силах расстаться сразу, зашли они после разговора со Сталиным в Александровский сад. Косарев курил папиросу за папиросой.

— Никак не могу понять, — повторял он Пикиной и Горшенину, удрученно мотая головой, — откуда у нас взялось столько врагов?

Он искренне недоумевал. Ведь прошло чуть больше года, когда Косарев выступал с большим отчетным докладом на комсомольском съезде. Сталин просматривал текст, не сделал ни одного замечания. А этот подозрительный, исподлобья, какой-то тяжелый взгляд Сталина, когда они покидали кабинет…