Без программы «Супервет» нам с попечителями не удалось бы привлечь внимание к фонду, чтобы привлечь средства на несколько первых проектов, которые мы спонсировали, а без клиники Фицпатрика благотворительного фонда вообще не было бы.

В декабре 2013 года в мой кабинет впервые вошел Дэвид Харт с черным лабрадором Карибой, у которой была врожденная патология локтевого сустава. Впоследствии именно Дэвид помог мне и моей коллеге Дайнеке Аббинг преобразовать Образовательный фонд Фицпатрика в фонд «Хьюмэнимал траст», который был создан на благо животным и людям. Хотя нам предстояло пройти очень большой путь, мы одними из первых установили свой флагшток на территории Единой медицины. И я намерен видеть на нем свой флаг до конца жизни.

Всего несколько лет назад возможность создания телевизионной программы, да еще и успешной, казалась мне маловероятной. Еще невероятнее казалось создание фонда «Хьюмэнимал траст». С самого детства я всем сердцем верил в Единую медицину, хотя и не знал, как это называется. Я мечтал об этом, разглядывая собственные синяки после падения с каштана или наблюдая за тем, как отец лечит ногу ягненка, проводя мысленные параллели. Я мечтал об этом, когда с ужасом смотрел на воспаленную ампутационную культю дяди Пола и удивлялся, почему он и ежик Ветмена не могут получить бионические ноги. На протяжении многих лет все, что я делал — образовательные программы, академические, профессиональные и медийные проекты, — было направлено на достижение главной цели моей жизни — объединения человеческой медицины и ветеринарии на основе взаимного уважения и сочувствия. Чаще всего шансы на успех были крайне малы, но в итоге мне все удалось.

* * *

Интересно, многие ли из тех, кто смотрел «Супервета», обратили внимание на каштан, растущий рядом с вишневым деревом? Я посадил эти деревья в память о моих дорогих друзьях Филиппе и Малкольме. Деревья напоминают мне, что «всегда нужно поступать правильно, даже если ни-кто не смотрит» и «всегда нужно верить в свою большую мечту». Практически во всех эпизодах «Супервета» зрители видят аэрофотосъемку нашей территории, но, думаю, вряд ли кто-то обратил внимание на эти деревья. Физическое воплощение самых важных для меня образов всегда на виду, но именно их большинство зрителей и не замечает.

К моему огорчению, вскоре после того, как я посадил каштан у нашей клиники в Ишинге, он был сокрушен ураганом 2008 года. Дерево сломалось у самой земли, корни поразила болезнь, и каштан погиб. Я был подавлен и думал, что навеки потерял единственную материальную связь с моим другом Филиппом, человеком, который вдохновил меня на поиски своего «поля мечты». Дерево, которое я видел каждый день, дарило мне надежду даже в самые мрачные времена. Память о Филиппе жила в ветвях моего каштана — такого же, как тот, на который я забирался в детстве, любуясь раскинувшимися во все стороны пятипалыми листьями.