Третье условие в этом взаимоотношении — это сама музыка. Музыкант может сделать очень много, у него есть три его дисциплины — руки, голова и сердце, но единственное, что они могут сделать — это довести его до той точки, где может родиться музыка. Настоящее качество музыки, которое могут распознать все, когда Хендрикс берёт аккорд и ты знаешь, что в нём — всё, и тебе не надо книг об интерпретации музыки, или о гармониях, гаммах и тональностях музыки ХХ века, и ничего более — ты знаешь, что музыка здесь. Этого можно добиться, даже вообще не зная, что же ты делаешь, работая с позиций полной невинности. Барабанщик, который ездит с Кружащимися Дервишами — мы уже говорили о нём — сказал мне, что самую прекрасную музыку, какую он только слышал, играли крестьяне, пасущие овец на полях в Турции — и конечно, они ничего не знали о музыке, они просто были музыкальны. Теперь, для нас, обученный музыкант должен дойти до точки, где он сможет вновь пережить эту невинность — и это мастерство. Я определяю искусство как способность человека вновь испытать свою невинность! Ты либо имеешь её, потому что ты сам по себе невинен, либо имеешь её, потому что прошёл через все стадии овладения техникой, для того, чтобы отбросить её и совершить прыжок; моя аналогия такова — техника, опыт и всё прочее строят некую структуру, с которой можно прыгнуть дальше, и чем выше здание, тем дальше ты прыгнешь, или же больнее упадёшь. За точкой этого прыжка музыка поистине начинает жить собственной жизнью, и для нас на Западе это смешная идея — мы привыкли к авторским правам, мы привыкли (с 1820-30-х гг.) ко всё возрастающему вовлечению среднего класса в организацию концертов в Европе, да ещё к тому, что музыка для нас становится всё более и более литературным и визуальным переживанием — потому что она всё более перестаёт быть естественным явлением.

РТ: На самом деле всё более и более объективизируется.

РФ: Но объективизируется неправильно. В каком-то смысле даже субъективизируется, то есть становится частной собственностью и выражается субъективно, вместо того, чтобы быть объективной собственностью всех, и выше того — она не принадлежит нам, это, в определённом смысле — акт благодати.

РТ: Она не может быть присвоена.

РФ: Совершенно верно, да; с таким же успехом можно пытаться присвоить погоду. Средневековая идея музыки в Англии, и что забавно, также и в Индии, состояла в том, что функция музыки — успокоить разум, дабы сделать его более восприимчивым к божественным воздействиям. Такова была функция музыки. Теперь, как мне кажется, функция музычки (muzak) — это отупить все чувства, чтобы человеком было легче манипулировать. «Музыка во время работы» — помните?! Я по молодости помню этот усыпляющий идиотизм. Идея М-У-З-Ы-К-И и амбиентных вещей Ино — в том, что действительно можно иметь музыку, успокаивающую разум — но при этом успокаивающую так, чтобы в этом можно было найти активный центр, а не сплошное подавление чувств.