Она смотрела, как он медленно осматривает здание «Гуччи», словно пытаясь представить, что происходит внутри. Пока она смотрела, как он сидит там, ее накрыла волна печали. Она подумала о том, каким терпеливым и великодушным он был с ней в самом начале, позволив ей отложить дату начала работы до тех пор, пока ее сын не закончит школу в Нью-Йорке и она не сможет организовать переезд в Милан. Она вспомнила, каким энергичным и полным энтузиазма он был, пока отчаяние не превратило его в параноидального и капризного начальника.

– На его лице было выражение такой печали, – позже говорила Креспи. – Сан-Феделе – это его мечта. Он просто сидел и смотрел вверх.

– Теперь я сам себе президент, – позже сказал Маурицио Паоле. Он основал новую компанию Viersee Italia и арендовал офисы напротив парка на Виа Палестро, в нескольких шагах от их дома. Паола помогла ему декорировать комнаты яркими обоями и пестрыми китайскими лакированными деревянными фигурками, а Антониетта дала ему амулеты и порошки, чтобы отвести злые чары Патриции. Он знал, что Паола неодобрительно относится к его суевериям, но ему нравилась Антониетта; она успокаивала его и давала хорошие советы. Он относился к ней так, как другие относятся к финансовому аналитику или психологу.

Маурицио выделил 10 миллионов долларов и дал себе год на разработку новых инвестиционных проектов в любом секторе, кроме моды. Особенно заинтересовавшись туризмом, Маурицио приступил к рассмотрению нескольких вариантов. Во-первых, ему предложили спонсировать порт для парусников в Пальма-де-Майорке, испанской гавани, где стоял его «Креол». Он также направил своих людей в Корею и Камбоджу, чтобы изучить там перспективы развития туризма. Кроме того, он подумывал об открытии сети небольших роскошных гостиниц в живописных европейских городах и вложил 60 000 швейцарских франков (почти 50 000 долларов) в отель в Кран-Монтане, швейцарском горнолыжном курорте. В холле отеля, ставшего прототипом более крупной сети, был пинбол и другие развлечения, в том числе игровые автоматы.

– Он был очень внимателен к деталям, – сказала Лилиана, которая продолжала работать его секретарем после того, как Маурицио продал акции. – Он уже не швырялся деньгами, как во времена «Гуччи». Прежде чем взяться за новый проект, мы очень много работали. Он наконец-то повзрослел.

Прежнее обаяние и энтузиазм Маурицио вернулись. Впервые в жизни он жил для себя. Он купил одежду для своей новой роли, убрав серые костюмы генерального директора в шкаф и надевая их только на важные деловые встречи. Брюки из хлопковой саржи, бриджи и спортивные рубашки стали его новой униформой. Его галстуки выглядывали из-под кашемировых свитеров, которые пришли на смену пиджакам. Несмотря на то что он потерял свою компанию, он старался держаться за свою bella figura[42] – у Маурицио был правильный стиль для каждого случая. Он любил заниматься простыми вещами, и, бегая трусцой по тенистым дорожкам Джардини Публичи, он использовал купленную в США экипировку. У него был идеальный туристический велосипед, чтобы кататься по городу, и подходящая повседневная одежда. Маурицио также старался проводить больше времени с Алессандрой и Аллегрой, хотя Патриция по-прежнему мешала ему видеться с ними, особенно когда Паола была рядом.