Пора понять это. Надо забыть личные обиды и покончить с ненавистью, злобой и местью.

Эпилог

Эпилог

Конец сентября 1917 года. Петербург под угрозой захвата неприятелем, высадившим свой десант на острове Эзеле. Гарнизон Эзеля защищать остров отказался. Выкинув белые флаги и расстреляв не желавших сдаваться офицеров, целые части с песнями переходили к немцам. Начальник гарнизона генерал Мартынов и командир батальона бессмертных капитан Шишко на глазах у всех лишили себя жизни⁹.

Увидев эти картины, неприятель онемел от ужаса и первым распоряжением немецкого командования было приказание расстрелять всех главарей мятежа и торжественно, со всеми почестями похоронить офицеров, ставших жертвами своего патриотического долга.

Описание этих событий даже теперь, по прошествии почти двух десятилетий, заливают лицо краской стыда. Но вздрогнула ли русская общественность от неслыханного позора? Покрылись ли улицы русских городов траурными флагами? Нет, русский обыватель не скорбел о своей армии и не думал о своей родине.

Вот приманки, которыми соблазнял его отдел «обозрения театров», в тех же самых номерах газет, которые давали описание ужасов Эзеля.

Театр «Невский фарс» — «Две Леди обнаженные», «Литейный театр» — «Фиговый листок», театр «Троицкий фарс» — «Царские грешки» (роль балерины Кшесинской исполнит г-жа Рахманова, а принца Ники — г-н Емельянов). В цирке Чинизелли грандиозный спектакль-гала¹⁰.

И в эти черные дни величайшего национального позора интеллигенция, служащие, торговцы, nouveaux riches, рядовой обыватель и вся та разношерстная масса, из которой слагалась русская общественность, переполняла все театры, стояла хвостами перед кассами кинематографов и густо облепляла все столы в игорных домах. Играли все. Играли когда угодно, где угодно и на сколько угодно. А когда в игорных домах появлялись с тарелкой представитель воинской организации, то люди, перед которыми лежали тысячи, спешно разрознивали кучки сторублевых кредитом и вытаскивали оттуда — рубль.

Прошло тринадцать лет. Увидевший эмиграцию С. Дмитриевский о покинутой им советской России писал:

«В чертежных заводов и учреждений, в пробных мастерских, в лабораториях, на полотне железных дорог, на лесных разработках — всюду сидят десятки тысяч молодежи и напряженно работают, с ошибками, неумело, но с огромным порывом, как дышат люди, вдруг нашедшие отдушину. Они работают не покладая рук, с вдохновением и энтузиазмом. Такая же молодежь сидит в библиотеках, поглощая там книгу за книгой. Все жадно тянутся к знанию».