Театральная неудача обычно болезненна; автор переживает унижение на глазах у публики. Доктор, не обращая внимания на задетые амбиии, продолжал приходить на спектакли. Он никогда не садился в партере, всегда только на балконе, в последнем ряду. Пояснял: «Там никто не обращает на меня внимания, и я могу сосредоточиться. Слышу то, что сам написал, и одновремнно наблюдаю за реакцией зрителей». Он хотел использовать полученный опыт, переделать пьесу, издать ее, написать еще две драмы из этого же цикла: о роли женщины в обществе и о детях с тяжелой наследственностью – с преступными наклонностями и психическими расстройствами.

Он не переделал пьесу, не написал задуманных драм, но еще раз попробовал свои силы в театре. По предложению Татьяны Высоцкой, руководившей детской балетной труппой, он написал пьесу «Дети двора», и коллектив Высоцкой представил ее в театре «Морске око» в марте 1933 года. «Дети двора» имели успех, но это был не тот интеллектуальный уровень, который интересовал Корчака. Такое впечатление, что, говоря о Мортковиче: «Нельзя безнаказанно идти своей дорогой», он думал о самом себе. Корчак тоже исчерпал свой капитал сил и энтузиазма.

В начале тридцатых годов Стефания Вильчинская тоже находилась в тяжелом душевном состоянии. Ей давно уже надоела нескончаемая работа, ответственность, проблемы. Еще в 1925 году она признавалась Фейге: «…ничто так не оглупляет и не отупляет человека, как непрестанное пребывание в интернате»{285}. Она тяжело переживала свою отрезанность от мира. «Я как будто жила в провинции – такой редкой гостьей я была в настоящей Варшаве»{286}, – писала одна одному из воспитанников.

Она решила на какое-то время оторваться от Дома сирот, от Доктора, который становился несносным. Фейга уговорила ее посетить Эйн-Харод, кибуц в Палестине, где она жила. Вильчинская решилась отправиться в эту поездку, которая должна была продлиться два месяца. Начала учить иврит, собрала деньги на проживание, даже позаботилась о гардеробе, «ведь у меня нет почти никакой одежды, кроме фартуков»{287}. 30 января 1931 года она отправилась в Палестину.

Вильчинская поселилась в Эйн-Хароде, посещала окрестные детские деревни и другие воспитательные учреждения, но сердцем все время была в Варшаве. Все, что видела и чувствовала, она описывала в письмах к воспитанникам. Хотела передать им крохи своего восхищения этим дивным миром, где за одну варшавскую булку можно получить десять апельсинов, где небо синее и глубокое, как море, солнце золотое, а еврейские дети рослые, здоровые, сильные и веселые. Эти взволнованные письма сохранились потому, что некоторые из них перепечатал «Малы пшеглёнд».