— Нет, я думаю, что ислам в своем развитии уже пережил момент процветания, но потом по решению одного халифа все философы были убиты и за разумом не была признана та роль, которую признают и в иудаизме, и в христианстве, особенно западном христианстве, которое никогда разума не боялось и считало, что разум не может идти против веры. Какие из этого будут сейчас сделаны выводы, представления не имею, но наука сегодня открывает очень интересную перспективу: то, в чем мы были уверены, оказывается ошибкой — мир выглядит совсем по-другому. И надо со смирением подойти к этому новому в мире науки, где снова появилась тайна, а тайна — это основа всех религиозных чувств. Она появилась снова, хотя во времена просветителей исчезла, а сегодня вернулась.

— Но она появилась в западной науке, этого нет в ближневосточных цивилизациях.

— Нет, наука одна, так что если кто-то хочет, чтобы у них была физика…

— Но ее, может быть, просто там не развивают в том числе и поэтому…

— Ну, возможно, потому-то они в этом остановились, поэтому не создали ни поезда, ни автомобиля, ни самолета. А могли, потому что в свое время их цивилизация была гораздо более развитой, чем цивилизация варварской христианской Европы. Но этот шанс был потерян.

^{Абу-Даби, 2002 г.}

— Война с ИГИЛ изначально начиналась как исламско-исламская война. Война в Сирии была и против ИГИЛ, и против правительства. И турецкое влияние в Сирии, и война и участие в войне с курдами — это все внутримусульманские противоречия. Почему же они, во-первых, появились, почему мусульмане не могут договориться между собой, хотя имеют практически всего лишь два направления — шиитское и сунитское, и эта война — не шиитско-сунитская? Почему это появилось, с одной стороны, и, с другой — почему мусульмане готовы принимать христиан как союзников в борьбе друг с другом?