— Сейчас это уже не актуально для сегодняшней российской публики.

— Я думаю, что это очень актуально и именно поэтому невозможно сегодня там поставить. Потому что это история ответственности того поколения, которое сейчас отходит, за преступную деятельность в 50-е годы.

— Какие из ваших фильмов стали пьесами?

— Было две или три такие попытки, но их ставили другие режиссеры. Одной пьесы я даже не видел, это в Польше пробовали брать мои сюжеты. Такое в театре часто бывает, берут сюжет из кино. Раньше чаще случалось наоборот, по театральным пьесам делали кино, а сейчас берут сценарий фильма и превращают в пьесу. Была такая картина «Искушение», которую я делал в Германии, по ней была потом поставлена пьеса в Польше, в театре. Не самый мой хороший сценарий, я считаю, но кому-то он понравился. Я несколько раз ставил Ионеско, две его пьесы, но я был с ним лично знаком, и он мне разрешил сделать значительные изменения в его пьесах, хотя вначале он отказался, но потом мне удалось его уговорить. Это был интересный опыт, и моя последняя большая работа в России, на Таганке. Я о ней рассказывал. К сожалению, после премьеры было только несколько спектаклей, потому что Золотухин, игравший главную роль, умер.

^{Африка, 2013 г.}

— То есть это было совсем недавно? Какая это пьеса?

— «Король умирает». Ее ставили и в Екатеринбурге, и в Мюнхене, в Германии.

— И больше не восстановили пьесу?

— Я сам не согласился. Он был директором Таганки, и это настолько для него было поставлено, что для меня нереально поставить ее с другим актером.

— И он репетировал, когда уже был болен?

— Мы не знали, что он болен. Он и дома у меня репетировал, тоже приезжал. Золотухин в двух пьесах у меня играл. А еще раньше я готовил для него пьесу Артура Миллера[141] «Все мои сыновья» (1947).

— И это была последняя ваша на сегодня постановка в России?