«Али! Али! Али! Али! Али! Али!»

Это было что-то новенькое. Еще никогда его не встречали с таким радушием: ни в его бытность Кассиусом Клеем, ни когда он начал выступать под именем Мухаммеда Али. Во время прошлых боев он всегда был плохим парнем, задирой, выскочкой, предателем. Зрители мечтали увидеть, как его окровавленного вынесут с ринга на носилках. А что теперь? Али до сих пор грозила тюрьма за уклонение от службы, он все еще был мусульманином и одним из самых презираемых черных людей Америки, который вот-вот должен был сразиться с белым человеком в славном штате Джорджия… И преимущественно белая аудитория была на его стороне! Для Лестера Мэддокса это было кошмарное зрелище, все равно что наблюдать, как чернокожий певец Поль Робсон исполняет роль Ретта Батлера в «Унесенных ветром», с той лишь разницей, что происходящее в Джорджии было реальностью.

Черные фанаты съезжались со всей страны, среди них были звезды спорта и общественные деятели: Сидни Пуатье, Дайана Росс, Хэнк Аарон, Коретта Скотт Кинг, Мэри Уилсон, Джулиан Бонд и Эндрю Янг. Кертис Мэйфилд исполнил гимн под акустическую гитару, а комик Билл Косби сидел у ринга в качестве одного из телевизионных аналитиков, правда, его комментарии нельзя было назвать ни смешными, ни аналитическими. Преподобный Джесси Джексон – его афрошевелюра была почти такой же объемной, как у поп-звезды Дайаны Росс, – зашел в раздевалку Али перед боем и по предложению боксера прочитал молитву. Исследователь бокса Берт Шугар сказал, что это событие объединило под одной крышей небывалое количество черных лидеров и несметные кучи денег. Одни из самых известных чернокожих наркодилеров, сутенеров и уличных пройдох также присутствовали на матче, отчасти благодаря Ричарду «Пи-Ви» Киркланду, легендарному баскетболисту из Нью-Йорка, в будущем осужденному за торговлю наркотиками. Он заявил, что купил пятьсот билетов на бой, «потому что решил, что будет здорово, если люди из Гарлема, с которыми [он] вырос, смогут увидеть Али с первых мест у ринга».

Выходцы из Гарлема восторженно прогуливались вверх и вниз по Пичтри-стрит и заглядывали в лучшие отели города. Все в них говорило, что они ждали этого момента, когда черные мужчины и женщины могут нагло прогуляться по южному городу, одетые, как королевские особы. Сутенеры и торговцы наркотиками наряжались даже роскошнее, чем их спутницы; все смеялись и держались развязно, словно заразившись хвастовством Али. Только Али мог устроить такое шоу. Али был живым феноменом, духом, стилем, вызовом демократии и устоявшимся приличиям. Он был Великим уравнителем. Он бил кулаком в лицо белого человека.