Утром на следующий день в просторном кабинете зампред Василий Андреевич, поглаживая лысый лоб, почтительно нам говорил:
— Дорогие художники, было у нас великое совещание, и решили мы, что вовремя вы к нам пожаловали. Есть для вас очень ответственная художественная работа. Ко дню шахтера надо написать группу героев Прокопьевска. Беретесь, дорогие друзья? — спросил он.
— Беремся! — мужественно ответили мы.
Испытывая чувство удовлетворенности и радостной надежды, он продолжал:
— Только портреты должны быть готовы через месяц. Опоздать нельзя. Нарисовать их нужно масляными красками со сходством, как в натуре, чтобы их можно было узнать.
— Хорошо, — твердо сказали мы, — работать будем только масляными красками.
Торжественно подписали договор и, дружески попрощавшись с зампредом, пошли в гостиницу готовиться к утренней работе.
* * *
В 11 часов утра ко мне пришли два шахтера. Видные прокопьевские ударники: бригадир Борисов и забойщик Бредис. В покрытых угольной пылью шахтерских костюмах и резиновых шлемах. В их руках были шахтерские лампочки. Я решил начать с Борисова. Его спокойное, смуглое лицо с добрыми серыми глазами показалось мне более живописным. И я начал писать его первым.
Работал я с большим увлечением. Писалось легко. Портретом я был доволен. Но на шестой день, когда Борисов от позирования устал, он начал подремывать. Чтобы не дать ему уснуть, я ему сказал:
— Товарищ Борисов, расскажите что-нибудь о вашей жизни.
— Значит, — сказал он, оживившись, — вы хотите, чтобы я рассказал о себе?
Возбуждаясь, начал:
— Зовут меня Иван Акимович, родился в Сибири в 1906 году, когда гремела первая революция. Отец занимался крестьянством. Потом на лесозаготовках Судженских копий простудился и умер. Остался я один, а шел мне двенадцатый год. В 1921 году поехал на работу по укладке пути на Кольчугинской железной дороге, а в 1923 году на Урале поступил забойщиком в шахту.
Он рассказал обычную дореволюционную шахтерскую жизнь.
И каждый раз, как только он начинал погружаться в дрему, я ему дружески говорил: