Города Кристобаль и Колон, в сущности один город, каковым он, по всей вероятности, и был до постройки канала и покупки его Соединенными Штатами. Теперь же он разделен на две части: одна часть, ближайшая к каналу, принадлежит Штатам, другая – республике Панама, границей служит улица. Стоит вам перейти через нее, что делается, кстати сказать, совершенно беспрепятственно, вы переходите из одного государства в другое. В отношении сухого режима тут положение еще курьезнее, чем в Панаме и Мольендо: жаждущим не нужно ехать три километра на автомобиле, а достаточно сделать несколько шагов, чтобы утолить свою жажду, и потом спокойно, если, конечно, в состоянии, вернуться к себе домой. Общее явление: путь туда совершается по-человечески, а обратно не всегда: кое-кто и на четвереньках.

Ничего особенно интересного в Кристобале-Колоне мы не нашли. Посмотрели с затаенной тоской с довольно пустынного и унылого берега на Атлантический океан, за которым, хотя далеко-далеко еще от берегов материка, лежала наша родина, и в ожидании обратного поезда пошли бродить по городу.

Население большей частью, судя по тому, что мы видели на улицах, состоит из цветных, то есть из негров, мулатов, китайцев и индейских метисов; чистокровные белые попадались сравнительно редко. В североамериканском Кристобале, по-видимому, такое же отношение к неграм, как и в Штатах. Так, например, на одном из баров я видел вывеску: «Бар для цветных». Очевидно, ни один янки не переступит порога этого заведения, и, с другой стороны, ни одного цветного не пустят в бар, который посещают белые.

Обратный путь был малоинтересен, так как начало быстро темнеть, хотя был только шестой час. Приехали мы в Панаму уже в полной темноте, но успели прийти на пароход к ужину.

В Мольендо мы лишились двух из наших спутников: Бурышкин и Никольский отправились водным путем в Соединенные Штаты.

Следующая наша остановка была в Кальяо, гавани Лимы, столицы Перу, расположенной километров в двенадцати от берега. Переход длился более четырех суток. Почти все время шли в виду берегов. Погода была прекрасная. На каждом шагу попадались громадные морские черепахи; береговые чайки не расставались с судном.

Слабый ветерок умерял жару, которая, кстати сказать, начала спадать, благодаря тому, что мы входили в южное полушарие, где в это время была еще зима, соответствующая нашему январю.

Переход через экватор на японском пароходе не сопровождался никакими церемониями, которые в доброе старое время были почти обязательными на парусных судах. Не было появления морского бога со свитой из тритонов и наяд, не было водяного крещения пассажиров; единственным развлечением на этом переходе был спортивный праздник, устроенный для команды парохода, но, кажется, он не имел никакого отношения к экватору.