Мы с Каталевым настолько увлеклись атакой, что не заметили, как оторвались от своих боевых порядков и выскочили к шлюзам реки Эсса. Одновременно сюда прибежало более роты поляков; они старались проскочить через шлюзы на другой берег. Мы с ходу кричали: «Бросай оружие!» И к моему удивлению, около ста винтовок летит на землю. Оглянулся: нас только четыре человека — я, Каталев, командир роты Козлов и ординарец комиссара. Остальные, по-видимому, отстали. Внезапно из толпы отступающих выскочили человек семь офицеров и открыли по нас, верховым, огонь из пистолетов. Я стреляю неплохо, первыми же выстрелами свалил двух офицеров. И вдруг вижу: падает с лошади комиссар, за ним — командир роты. Что с ними? Подойти не могу — пристрелят, как куропатку. В тот же миг подо мной рухнул конь. Ординарца комиссара испуганная лошадь понесла вдоль улицы. Я остаюсь один против нескольких офицеров, прижатый к воротам дома. В руках у меня — по револьверу, на правой висит шашка. Буду биться до последнего. Офицеры, по-видимому, не очень меткие стрелки, мне удается уложить еще двоих.

Сначала польские солдаты смотрели на нашу дуэль как на цирковое зрелище, но вдруг несколько человек нагнулись за винтовками. В сознании промелькнуло: наступил мой конец, из винтовок солдаты сразу меня убьют, ведь спрятаться некуда.

И в этот момент из-за угла выскакивают конники во главе со своим начальником Гурьяновым. В соседнем переулке показался командир 4-й роты Андреев с бойцами. Комиссар лежал на мостовой. Глаза его были открыты, он еще дышал; тело билось в предсмертных судорогах. Я нагнулся к нему и поцеловал. Мне показалось, что он хотел что-то сказать, но не мог…

Полк поляков, оборонявший Лепель, был разбит и отброшен за реку Эсса. Мы с ходу захватили большую деревню Стайки, что в трех километрах западнее города. Противник поспешно отходил на запад.

Петр Якушев, мой ординарец, подвел нового коня. Когда я поднял левую ногу, чтобы ступить в стремя, почувствовал подозрительную мокроту в сапоге, потом ноющую боль выше колена. В штабе снял сапог, в нем оказалось полно крови. Значит, в разгаре боя меня пырнули штыком.

Главные силы Западного фронта, действовавшего севернее Полесья, наступали из района Дрисса, Полоцк в общем направлении на Молодечно, Минск. Противник отходил к заранее подготовленным позициям по реке Березина.

43-й стрелковый полк получил приказ наступать по главному (в то время) тракту Лепель — Пышно — Березино с задачей форсировать Березину.

Полк, преодолев Московицу и развернув два батальона — один правее, другой левее дороги, — пошел в наступление, прочесывая густой лес между Московицей и Березиной. Мы стремились с ходу захватить мост, единственный в верховьях реки, по которому могли бы затем переправиться артиллерия и обозы.