Из Алексеевского мы переехали на новую квартиру, которую я нанял в Леонтьевском переулке в доме{605} [Николая Соломоновича] Мартынова, убившего на дуэли знаменитого поэта Лермонтова. Прежняя моя квартира на Земляном валу, близ Самотецкого пруда, была в слишком отдаленной части города, так что проезд к некоторым из производившихся в Москве водопроводных работ был очень затруднителен; к тому же, в виду скорого открытия водоснабжения, мне необходимо было, для удобнейшего наблюдения за его действием, поселиться в центральной части города.

В 1857 г. я был избран в члены Московского общества сельского хозяйства, а в 1856 г. Русского географического общества. Я был очень удивлен получением диплома на звание члена последнего общества, за подписью его президента Великого Князя Константина Николаевича, так как я вовсе и не думал поступить в это общество. Вероятно, M. Н. Муравьев, бывший тогда вице-президентом общества, предложил меня в члены. В Московское же общество сельского хозяйства я был избран по предложению бывшего тогда вице-президентом этого общества С. П. [Сергея Павловича] Шипова, получившего на это предварительно мое согласие. Вскоре по вступлении моем в это общество открылась в нем вакансия начальника III (механического) отделения; по предложению С. П. Шипова я принял это место, не зная, что в этом отделении был помощник начальника, каковых не было в других отделениях, и именно профессор механики Ершов{606}, который высказал мне обиду в том, что его обошли, и намеревался оставить должность помощника. Когда же я объявил, что лучше же мне не принимать должности начальника отделения, чем ему оставлять должность, им занимаемую, он решился остаться. Конечно, он был сведущее меня по механике, и в особенности по механике сельскохозяйственной, которая мне вовсе не была знакома.

Причина же, что выбор в начальники отделения пал на меня, а не на Ершова, крайне смешна: он не принадлежал к аристократическому кругу, из которого постоянно избирались президент, вице-президент и начальники отделения Московского сельскохозяйственного общества. Сестра моя А. И. Викулина, во время получения мною диплома географического общества, была за границей; когда я уведомил ее о совершенно неожиданном получении этого диплома, она отвечала, что удивляется, как все русские ученые общества не избрали еще меня в свои члены; по ее любви ко мне она считала меня одним из достойнейших русских ученых.

В ноябре 1857 г. издан первый Высочайший манифест об улучшении быта помещичьих крестьян или, проще, об освобождении их от крепостной зависимости{607}. Это великое дело было желанием только весьма небольшого числа лучших людей; большая же часть помещиков и чиновников и все низшие сословия не были к тому приготовлены. Были достоверные слухи, что, когда при Императоре Николае составлен был Комитет с целью приготовить основания к освобождению крестьян, Наследник был против этой меры, и потому хотя и известно было некоторым, что для разработки этого вопроса в Петербурге был образован Секретный комитет из высших сановников, но почти все были уверены, что о нем потолкуют по-прежнему и по-прежнему же его отложат. Мне известно было, что в числе членов означенного комитета был Чевкин, который в проезд свой через Москву осенью 1857 г., для осмотра работ ведомства путей сообщения, разъезжая со мною по этой столице в одном экипаже, обращал особое внимание на мой рассказ о значительном числе домов, отдававшихся внаймы, так как их владельцы, по запутанности дел, и в особенности в ожидании переворота, не в состоянии жить в столицах. Чевкин ни одним словом не дал мне понять о том, как этот переворот был близок к осуществлению.