Одним из постоянных посетителей Герцена был поляк эмигрант книго продавец Техаржевский{631}, о котором Герцен часто упоминает в своих сочинениях и изданиях, не имея которых я, может быть, неправильно называю фамилию этого книгопродавца. В бытность мою в Лондоне, он был за что-то посажен в тюрьму, но вскоре освобожден. Герцен был у него в тюрьме и с отвращением рассказывал, как в ней содержатся заключенные, и что между смотрителями и сторожами тюрьмы он не нашел ни одного сострадательного человека, тогда как он убежден был, что в русских тюрьмах всегда найдутся сострадательные люди, в особенности между низшими классами.

Герцен был мне очень симпатичен; одно не нравилось мне в нем: это тщеславие, породившее в нем уверенность, что он власть, с которой сообразуются действия Императоров Александра II и Наполеона III{632} и на которую он мне намекал неоднократно и в особенности при передаче мне нескольких экземпляров его сочинения, напечатанного перед самым отъездом моим из Лондона: «La France ou l̓Angleterre»[142], в котором он обсуждает: которую из этих стран должна Россия выбрать своей союзницей. Я взял с собой два экземпляра этого сочинения; по приезде в Париж меня спросили на таможне, не имею ли я с собой запрещенных книг, на что я заявил, что не могу знать, какие книги запрещены во Франции, и что между прочими книгами имею два экземпляра означенной брошюры. Оказалось, что они запрещены, но таможенный чиновник спросил меня, приобрел ли я их для собственной надобности, и, получив утвердительный ответ, оставил их у меня, несмотря на то, что это было во время, следовавшее за покушением Орсини{633} на жизнь Наполеона III, которое, как известно, было очень грозное во Франции.

С Герценом я ходил в Аделаид-галлери и в какой-то ресторан, в котором по вечерам даются представления, изображающие английские суды. На сцене суд, прокуроры, адвокаты, преступники, свидетели, одним словом, вся обстановка настоящего суда. Суд над воображаемым преступником производится по всем формам английского судопроизводства, и он произносит приговор на основании существующих законов. Меня это представление очень занимало; говорят, что мнимые прокуроры, адвокаты и члены суда – люди весьма образованные и способные, так что их речи и решения очень замечательны, о чем я не мог судить по незнанию английского языка.

Аделаид-галлери замечательна только тем, что приезд на балы в ней начинается в половине второго пополуночи. Распорядитель бала одет, как и все прочие мужчины, во фраке, но со звездой на левой груди, очень похожей на нашу Владимирскую звезду.