Кольман, {о котором я упоминал неоднократно в «Моих воспоминаниях», по выходе в начале 50-х годов в отставку, жил в Париже. Он} принадлежал к семейству художников, живописцев и архитекторов и сам был довольно искусен в обоих художествах, но недостаток общего образования был в нем очень заметен, и это, кажется, было главной причиной нелюбви к нему Волкова. Кольман был мне очень полезен в Париже при разных покупках, которые он умел делать дешево, как истый немец.

Я уже говорил, что приехал в Париж рано утром в пятницу на Страстной неделе; в первые два дня я был у всех церковных служб, как и подобало русскому православному, но это не помешало мне быть в театрах во все первые три дня моего пребывания в Париже, что вовсе не подобало русскому человеку. На правительственных (тогда Императорских) театрах не давали представлений по пятницам и субботам Страстной недели, а потому я в эти дни был в частных театрах, а в воскресенье в Théâtre Français, где видел г-жу Плесси{644}, которою так много восхищались в Петербурге и которая имела дар не стареться.

После заутрени и ранней обедни в Светлое Христово Воскресение бóльшая часть русских отправлялись разговляться (хотя многие из них и не заговлялись) к нашему послу графу П. Д. [Павлу Дмитриевичу] Киселеву, у которого прием был весьма роскошный. Впоследствии Киселев приглашал меня к своему обеду; из разговоров за обедами, за которыми были все русские от 10 до 12 человек, осталось у меня в памяти восхваление Киселевым французов и нападение на русских людей, что и понятно по роду воспитания Киселева. Особенно мне памятно восхваление им французских инженеров и служащих Главного общества российских железных дорог и, между прочим, того, что сбор с открытого участка Петербурго-Варшавской железной дороги значительно увеличился со времени передачи его Главным управлением путей сообщения Главному обществу. Я возражал, что участок, открытый при правительственном управлении, был так короток, что никто им не пользовался, и что даже я в эту мою заграничную поездку ехал еще по шоссе, но что со времени передачи этого участка Главному обществу совпало открытие следующего участка, так что большая часть проезжающих теперь уже пользуется железной дорогой на открытых участках. С моими возражениями, конечно, не соглашались, а живость, с которою я их выражал, поражала видимо не одного Киселева, но и всех присутствовавших, привыкших преклоняться перед каждым его словом; в особенности же она поражала моего соседа за столом, бывшего тогда военным агентом в Париже, флигель-адъютанта Альбединского{645} (впоследствии генерал-адъютанта и варшавского генерал-губернатора).