Подвигами баронессы Александры Борисовны Дельвиг я до сих пор восхищаюсь, – как редким самоотвержением.

Заняв наши контр-апрошные укрепления, неприятель напрягал все усилия, чтобы утвердиться на них. В начале июня он вооружил несколько новых батарей на бывшем нашем Камчатском люнете. Под впечатлением этих успехов, союзники вздумали штурмовать укрепления Корабельной слободки.

5 июня, с рассветом, был открыт огонь по Корабельной слободке, и к полудню страшная канонада распространилась по всей оборонительной линии. Небо помрачилось от дыма, а воздух оглашался одним общим гулом от беспрерывного извержения тысячей снарядов.

6 июня, едва начинало рассветать, масса неприятельских войск, как туча, устремилась на приступ 1-го, 2-го бастионов и Малахова кургана. Владимирский полк находился в то время на 2-м бастионе. С наших укреплений грянул залп картечи. Кроме осадных орудий, заряженных картечью, находились полевые орудия, под начальством генерала Шейдемана.

Колонны штурмующих смешались и отступили; некоторые храбрецы, правда, достигли вала и полезли на него, но их взяли в плен или посадили на штыки. Как теперь вижу одного старого седого француза, который буквально был исколот штыками. Наши солдатики взяли его под руки и повели на перевязочный пункт, приговаривая: «Вишь, какой старый, а какой молодец». В это время наши пароходы приблизились к устью бухты Килен-балки, и начали чрез наши головы посылать гранаты, весьма удачно попадавшие в массы неприятельских войск. Французы еще два раза пытались броситься на бастионы, но были каждый раз отбиты с большою потерей. В это время, генералу Хрулеву дали знать, что на правом фасе Малахова кургана, неприятель будто овладел батареей Жервe, куда генерал Хрулев немедленно бросился.

Таким образом, штурм 6 июня был совершенно и удачно отражен, причем неприятель понес громадный урон. Слава и честь этого дня вполне принадлежала распорядительности, бдительности и личному примеру неустрашимости и храбрости прославленного бойца Степана Александровича Хрулева.

На другой день мне нужно было по службе лично видеть генерала Хрулева. На Павловском мыске, где была его квартира, я не застал его и мне сказали, что он купается и скоро возвратится. В ожидании возвращения, я вышел на улицу и направился к бухте, дойдя до которой, увидел, как Степана Александровича два казака держали и по временам опускали в воду. Увидев меня, генерал сказал: «Вот видите ли, я кажется не трус, а один в воду ни за что не пойду, без посторонней помощи». На это я заметил, что генерал ранен и потому может быть не в силах один опуститься в воду, к тому же может быть не умеет плавать. «Нет, – отвечал Степан Александрович, надобно сознаться, что храбрый генерал Хрулев очень боится воды, и в этом отношении совершенный трус».