Другие принципы ризомы обусловлены выбором картографии, а не калькирования и его бесконечной воспроизводимости, которые Делёз и Гваттари обнаруживают в двух образцовых науках структурализма – лингвистике и психоанализе. Из этого вытекает совершенно иная логика: вместо того чтобы представлять скрытые коды, она требует экспериментов; она придумывает, соединяет гетерогенные поля, расшевеливает реальное, умножая число возможных входов, углов зрения. Лингвистика и психоанализ допускают ошибку, когда навязывают реальному во всей его сложности свой понятийный аппарат, неизменно остающийся моделью означивания. Редукционистскому чтению, основанному на подобном аппарате, авторы противопоставляют картографический подход Фернана Делиньи: последний рекомендует воспитателям детей-аутистов рисовать, чтобы прочертить их неведомые траектории. Приоритет дерева Делёз и Гваттари представляют в качестве своего рода цивилизационного инварианта, характерного для Запада. Соответственно, они регионализируют определенный модус мысли, ранее считавшийся универсальным, и противопоставляют ему иное отношение к природе, отношение восточное, которое сталкивается со степью и садом, с пустыней и оазисом, отношение, чьи культуры – это культуры клубней. В работах Жана Одрикура они находят подтверждение этому противопоставлению восточного «втыкания» клубней и засевания зерновых в западной агрокультуре. И вот такой обновленный подход к живому миру предлагают наши авторы, претендующие не на учреждение новой науки, а скорее на такое изменение оптики, которое реализуется в горизонтальных планах, как нам демонстрируют растения: «Мы называем „плато“ любое множество, соединимое с другими посредством близких к поверхности подземных стеблей так, чтобы формировать и распространять ризому»[1526].

Делёз и Гваттари этим эссе, по сути манифестом, ставшим потом введением ко второму тому «Капитализма и шизофрении», словно настоящим ящиком с инструментами, открывают не что иное, как поле экспериментов, проводимых по новым правилам. Эта экспериментальная мысль приложима к любым сферам деятельности. Анн Сованьярг подчеркивает вклад этой мысли в область эстетики, где она позволяет понять художественное творчество как схватывание сил, отвергающее классическое разделение между искусством и жизнью или между произведением и его интерпретацией[1527]. На основе этого понятия можно также определить новую форму мысли, которая уже не соответствует поискам миметического отношения между предположительной объективной реальностью и идеей о ней, которую мы составляем в соответствии со схемой репрезентации. Отныне не нужно искать начала, онтологические основания, служащие прочным фундаментом истины; привилегию получат, наоборот, пересечения потоков, встречи, среди которых надо будет провести различие между тупиками и, напротив, плодотворными открытиями линий ускользания, для чего потребуется клиническая техника. Благодаря ризоме можно также открыть континент научного знания, поскольку мыслить мышление в категориях связей – значит подтверждать открытия нейробиологии.